Я прыгнула вперед и успела поймать сестру за рукав.
– Ты же знаешь, тебе нельзя одной переходить дорогу! – сказала я дрожащим от страха и бешенства голосом. Случись что с этой, мама и Дэвид мне в жизни не простят. Держи ее за руку, твердили они. Обычно я так и делала, но в последнее время Китти жила своим умом.
– С нами все нормально! – оскорбилась Ванесса. – Мы не маленькие!
– Это опасная дорога, – сказал Робин спокойно, как всегда.
– Не суй свой нос в чужие дела!
Ничего себе! Вот такая нахалка. При этом Ванесса могла быть само очарование – я видела, какой она становится, если ей что-то нужно.
– Это ты ведешь мою сестру на вечеринку? – громко спросила Китти, пока мы, стоя шеренгой (я не отпускала ее руку), ждали, пока проедут машины.
– Разумеется, нет, – отрезала я, заливаясь краской.
Робин промолчал. Когда мы перешли на другую сторону и девчонки побежали к дому Ванессы, он кашлянул.
– Вообще-то я могу зайти за тобой.
– Что?! Зачем, я же знаю дорогу!
Я не хотела быть резкой, просто растерялась от неожиданности.
Теперь покраснел Робин.
– Мне кажется, лучше прийти туда не одной, мы же не совсем свои в этой тусовке.
– Я все ломаю голову, почему он меня пригласил.
– Или меня.
Мысль появиться в доме, где Криспин с приятелями хохочут, пьют и курят, вызывала тревогу. Не объяви я Китти, что иду, я бы передумала, но теперь сестра меня задразнит: «Вот заучка-то, на такую вечеринку звали – и то не пошла!»
Я не собиралась давать ей повод позлорадствовать. Но Робин прав, к Райтам лучше идти не одной.
Впервые за много лет я осталась довольна собой.
6 июня 2001 г.
Ужасный день. В автобусе Эли строила из себя начальницу, потому что я не поделилась шоколадным яичком, которое мама положила в мой завтрак.
Эли притворилась, что ей все равно, но сказала – как вам это нравится? – что от шоколада у меня повыскакивают прыщи.
От этого я возненавидела ее еще сильнее.
В автобусе Криспин шептался с одним из своих друзей, и я разобрала имя Эли.
Неужели она ему нравится? Не смешите мои тапочки! Эта занудная ботаничка?
Ну почему ее пригласили на такую классную вечеринку??? Ничего, она и там опозорится. Танцевать Эли не умеет, сядет в угол и будет молчать весь вечер. Тогда-то Криспин и поймет, что ему нравлюсь я, а не она.
Глава 30
Элисон
Март 2017 г.
Меня настолько выбил из колеи телефонный звонок из тюрьмы, что я позабыла даже о Свинцовом Человеке. Приезжая на занятия, я старалась держать себя в руках. Кто-то в Арчвиле следит за мной.
Единственное, что немного отвлекало от нервотрепки, – моя группа, особенно Мартин со Стефаном.
– Ваши уроки – лучшее, что здесь есть, мисс, – сказал мне Мартин, и я невольно зарделась.
Но как-то раз в субботу, когда у киоска на набережной Темзы я смотрела журналы, кто-то тронул меня за плечо.
Свинцовый Человек Клайв. В шортах и футболке, промокшей от пота. Я вспомнила, как он рассказывал, что тоже любит бегать по берегу реки.
– Какое совпадение! – воскликнул он. – А я-то все о вас думаю! Что вы делаете сегодня вечером? – спросил он, сверкнув обезоруживающей улыбкой. – Учтите, больше я отказа не приму!
Мы пошли в итальянский ресторан в Крауч-Энд. Я здесь никогда не бывала, зато Свинцового Человека знали все официантки. Должно быть, он всегда водит сюда женщин – не жить же ему аскетом с такой внешностью. Я твердо сказала себе, что мной, долговязой неуклюжей Элисон, он увлечься не может, просто коротает время до следующей деловой поездки.
– Позвольте объяснить, почему я не был на занятии, – быстро заговорил он, как будто нервничая. – Меня выдернули в Португалию на незапланированную деловую встречу, иначе бы я обязательно пришел.
– Я тоже бывала в Португалии, – вырвалось у меня.
– Правда красивая страна? Там очень любят яркие цвета.
В последние каникулы перед несчастным случаем мы – мама, Дэвид, Китти и я – ездили на виллу в Вале-де-Лобо. Мама с Китти взяли свои альбомы для рисования, и еще мама накупила там керамики ярких цветов – желтого, синего, розового. Может, потому я так люблю свои разноцветные шарфы, что они напоминают о маме? Пора уже к ней съездить повидаться.
– Упс! – Я сшибла свой бокал. Официантка подбежала вытереть стол. – Простите…
– Простите мою смелость, – придвинулся ко мне Свинцовый Человек, – но вы кажетесь задумчивой. У вас все в порядке?
– Сестра замуж вышла, – ляпнула я. Промолчав несколько дней кряду, я, видимо, разучилась разговаривать с людьми. Придется вспоминать правила ведения светской беседы – разве можно на все вопросы отвечать правдиво?
– Как чудесно! Церемония была пышной?
Я вспомнила общую гостиную в доме инвалидов, вмещавшую примерно сорок тамошних обитателей, и взволнованную студентку приготовительного колледжа, игравшую на пианино.
– Не очень, – мои глаза наполнились слезами.
Я сразу почувствовала, как его рука накрыла мою.
– Свадьбы бывают очень трогательными, – сказал он, чуть сжав мне руку.
Хлынули слезы – больше не было сил сдерживаться. В мою ладонь лег носовой платок – большой, тонкого хлопка, похожий на те, в которые я заворачиваю свои осколки стекла.
– Элисон, что случилось?
И я рассказала – не все, но достаточно. Я объяснила, что моя сестра чудом выжила после «ужасной аварии», но мозг у нее необратимо поврежден, однако, против всех диагнозов, она влюбилась в другого инвалида из ее заведения и – невероятно! – забеременела.
Глаза Свинцового Человека расширились.
– Как же они будут растить ребенка?
– Мы все задаем друг другу этот вопрос, но Джонни – это ее муж – искренне обожает Китти. Слава богу, его мать всячески их поддерживает.
– А ваши родители?
Я уже упоминала о маме, но о Дэвиде не рассказывала. Это было бы чересчур.
– Мама тревожится, как и я.
– Да, вам досталось. – Глаза Клайва были полны сочувствия. – А как продвигается ваша работа в тюрьме?
В этот момент зазвонил мой телефон.
– Простите, – сказала я, сунув руку в сумку с намерением выключить звук. Номер корпуса «Д».
– Что случилось? – спросил Свинцовый Человек, следя за моим лицом.
– Кто-то звонит мне из одного из тюремных корпусов, – прошептала я. – И я не знаю кто. После прошлого раза я уже не беру трубку.
