– Да что вы! – ахнула Пятничная Мамаша.
– С Китти они сошлись очень скоро, и не будь ребенка…
В ту ночь Джонни, кажется, почувствовал себя виноватым за свои проделки.
– Давай обнимемся? – предложил он.
Р-раз!
– Она меня ударила! – завопил он.
Вбежала Называй-меня-Джинни в нежно-голубой ночной сорочке.
– Что случилось? – вскрикнула она.
– Я не хотела, – пыталась объяснить Китти. – Я его только оттолкнула, а он свалился на пол, вот и все!
Но Джонни пришлось отвезти в больницу, где ему на руку наложили гипс. После этого Китти не дала сиделке надеть на нее платье и отказалась мыться.
– Джинни так больше не может, – сообщила Пятничная Мамаша, пожаловав с визитом. – Не беспокойся, я уговорила твою прежнюю заведующую принять тебя обратно. Визит к специалисту родители Джонни все равно оплатят… – Она стерла слезинку. – На следующей неделе ты переедешь. Я считаю, так будет лучше. А ты?
И да, и нет.
– Есть и еще кое-что, Китти. Довольно плохие новости. Не знаю, насколько ты меня понимаешь, но… У твоей сестры неприятности.
С какой стати ей волноваться о Полусестре? Но у Китти возникло ощущение, что когда-то ей было не все равно, причем она этого не показывала. Потому что между сестрами так должно быть, Китти по телевизору видела. Там в каждом фильме сестры ненавидят друг дружку, а затем помогают закапывать трупы, потому что только сестре можно довериться. Монстр внутри как следует поддал ей по желудку в знак согласия.
– Твою сестру кое в чем обвиняют, – дрожа, продолжала Пятничная Мамаша. Вид у нее был не очень, если присмотреться. Лицо серое, и еще она судорожно переплетала и заламывала пальцы. Как бы Китти хотелось уметь так делать!
– Ее допрашивали в полиции. В тюрьме, где она подрабатывала, пострадал человек, а другой мужчина сказал, что…
Продолжай, хотела сказать Китти, наконец-то ты дошла до самого интересного!
– И зачем я тебя беспокою… – слезы потекли по лицу Пятничной Мамаши. – Ты же ничего не можешь сделать. С другой стороны, ты – вторая выжившая в той аварии, дорогая. Ты могла бы сказать нам, правда это или нет…
В аварии?
В памяти мелькнули косички, новые туфли, скрипка и приятный запах.
Но воспоминание погасло, как все другие до него.
Глава 56
Элисон
Июль 2017 г.
Наконец-то пришло настоящее лето – знойное, душное. В парке, обнявшись, сидят парочки. Пробегая мимо, замечаю женщину примерно маминого возраста, которая подтянула офисную юбку выше колен, чтобы подзагореть. Думаю о Свинцовом Человеке – я продолжаю так его называть, несмотря на нашу близость: он снова в командировке по закупкам. Интересно, чем он занимается в своих командировках?
А главное, чем в его отсутствие занимаюсь я?
Защита выстраивается, обнадежил меня Робин в последнюю встречу. Имейлы с пометкой «срочно» так и сыплются мне в почту с его офисного адреса. В каждом письме приложение. Официальным тоном Робин проясняет вопросы, которые могут укрепить нашу позицию. Иногда он звонит что-то уточнить или приглашает в офис на разговор. Последний оказался особенно непростым.
– Ты помнишь, что ты сказала, когда Криспин повел тебя в летний домик?
Голос Робина звучал отстраненно, как бывает, когда приходится говорить на неприятную тему.
– Слово в слово нет, – замялась я, – но он заставил меня поверить, что ты меня там ждешь.
– Стало быть, он заманил тебя под фальшивым предлогом?
– Совершенно верно.
– У тебя были подозрения, что он… будет заигрывать?
– Нет.
У меня задрожали колени.
– Ты хотела, чтобы он занялся с тобой сексом? – ровным тоном спросил Робин.
Я пожалела, что мы ведем разговор не по телефону и что Робин видит мое лицо.
– Нет.
– Ты пыталась сопротивляться?
– Я толкнула его в грудь, но затем перестала бороться, – прошептала я.
– Прости, я не расслышал.
– Нет, – простонала я.
Я слышала дыхание Робина.
– Почему?
– Я была ошеломлена происходящим.
– Ты кому-нибудь рассказала, что тебя изнасиловали?
– Нет.
Это вырвалось со стоном.
– Почему?
Мне послышалась нотка тревоги в голосе Робина.
– Потому что я казалась себе грязной, будто это все моя вина.
Я ждала, что Робин скажет – так оно и есть.
– Вообще-то, Эли, многие жертвы насилия чувствуют себя именно так.
Значит, он мне верит.
– Подобные вопросы могут прозвучать и в суде, – уже мягче добавил он.
– А ты обсуждаешь дела или клиентов со своей женой? – вдруг выпалила я, тут же пожалев о своей несдержанности. Однако меня мучило любопытство: какая у него жена? Давно ли он женат? Она тоже адвокат? Странно было думать о тощем Робине как о чьем-то муже.
Последовала пауза. Я корила себя, что перешла все границы. Затем Робин ответил:
– Дела, которые я веду, строго конфиденциальны.
Я снова, как в восемнадцать лет, почувствовала себя наивной, глупой и виноватой.
– Кроме того, я в разводе.
Что?! Не удержавшись, я взглянула на его кольцо.
– Все не сниму, – объяснил Робин, как будто говоря о чем-то абсолютно неважном.
Значит, еще не отболело.
– Кроме того, кольцо незаменимо, когда имеешь дело со слишком дружелюбными клиентками, – добавил он.
– Неужели и такое бывает? – брякнула я. Вышло довольно грубо, словно я ставила под сомнение привлекательность Робина.
Он коротко засмеялся.
– Женщины, переживающие развод, эмоционально очень уязвимы. Им ничего не стоит вообразить, что между ними и адвокатом что-то есть. Об этом нас предупреждали в университете еще в начале обучения. – Робин смотрел мне в глаза прямо и честно. – Связь такого рода иногда возникает между тюремщиками и преступниками.
Из его кабинета я вышла, раздираемая противоречивыми эмоциями.
Однако это еще цветочки по сравнению с новостями о Китти, которую отправили обратно в дом инвалидов. Родители Джонни устали с ней бороться: последней каплей стало то, что она столкнула Джонни с кровати, и он сломал руку.
– Это вышло случайно, – твердила мама. – Китти не такая!
Я выслушала все это не без злорадства: стало быть, семья Джонни убедилась в очевидном, с чем мне приходилось мириться годами. Да, моя сестра не сахар, характер у нее еще тот.
