В другой комнате меня снова обыскали и куда-то повели. На пути нам то и дело встречались двери, и каждую следовало открыть и сразу запереть, как я слишком хорошо знала. Мы прошли по длинному широкому коридору с голыми стенами и свернули вправо. Еще две двери, и я оказалась в коридоре, где по обе стороны выстроились женщины в синих спортивных брюках. Они оглядывали меня с ног до головы. Почти как на конкурсе красоты, только с единственной участницей.
– Похоже, у нас новая подружка, – сказала одна из заключенных со спутанными сальными волосами.
Ко мне потянулась рука с обкусанными ногтями, и грязные пальцы вцепились в предплечье:
– Ну что, милая, познакомимся?
И тут раздался голос:
– Элисон, ты?!
Я знаю этот голос. Это Анджела.
* * *
Когда я начинала работать в Арчвильской тюрьме, Анджела рассказывала, что очень часто и охранники, и заключенные пересекаются со знакомыми.
– В конце концов, тюрем не так уж много. Заключенных переводят, охранников тоже.
Это правда. Я видела, как тюремные старожилы приветствовали новичков, по-дружески хлопая по спине («Добро пожаловать, старик!»), как бывшие одноклассники на встрече выпускников.
Тем не менее Анджела долго не могла прийти в себя от удивления. Я тоже, хотя и думала, что больше меня ничто не удивит.
– Элисон, как ты здесь оказалась? – спросила Анджела, побелев лицом, будто увидев призрак.
Я привыкла вспоминать бывшую «подругу» со смешанным чувством обиды и печали. Я доверяла этой женщине, а она свалила на меня вину за незапертый шкаф, где втихаря хранила запрещенные мобильники и наркоту. Однако Анджела встретила меня как добрую подругу, и я, оказавшись среди незнакомых лиц, не смогла отвернуться от единственного знакомого.
Я коротко объяснила, в чем дело.
– Ушам своим не верю! А я-то тебя за порядочную держала! Ну, ты, наверное, обо мне тоже лучшего мнения была? – Анджела сжала мне плечо: – Прости, что доставила тебе пару неприятностей, но у меня не было выхода. Нам с Джеффом нечем было платить долги, надо было как-то выкручиваться. Я не хотела тебя подставлять, я знала, что на первый раз ты отделаешься предупреждением… А видишь, чем все кончилось? Я за решеткой, и муженек не желает со мной знаться.
Я очень удивилась. В Арчвиле меня поражала верность жен и подружек своим мужчинам, отбывавшим срок. Не бросали даже насильников и убийц.
– Мне десятку дали, – продолжала она. – Адвокат сказал, суд не жалует сотрудников тюрьмы, переметнувшихся на другую сторону. А тебе?
– Тоже десять.
Я сказала это легко – десять лет казались нереальным сроком. После освобождения я уже буду слишком старой, чтобы завести ребенка. Да и для многого другого тоже.
– Ого! Значит, фокус вот в чем: не считать дней. – Анджела взяла меня под руку и повела по коридору. – Я познакомлю тебя с девочками – ну, с хорошими. А кое-кого тебе нужно остерегаться.
У меня задрожали колени, и я ничего не могла с этим поделать.
Анджела тронула меня за локоть.
– Все в порядке, надо только держаться вместе.
Я обратила внимание на ярко-красный след у нее на коже.
– Ожог, – тихо пояснила Анджела. – На днях меня толкнули на горячий чайник, потому что я не отдала свое печенье вон этой.
Она показала на крупную женщину в комбинезоне, смотревшую на нас, сложив руки на груди.
– Делай, как я скажу, и будешь в порядке.
Слова Анджелы напомнили мне историю нашего знакомства. Славно она позаботилась обо мне в Арчвиле! Можно ли ей доверять?
Но это все же лучше, чем полагаться только на себя.
Глава 67
Китти
Сентябрь 2017 г.
Монстр, который был таким огромным, пока находился внутри, оказался крохотным младенцем.
– Неужели это действительно из меня вылезло? – изумлялась Китти, глядя на покрытое слизью извивающееся существо, которое положили ей на живот. Существо было мягкое, мокрое и пахучее.
– Малышка ищет грудь, – сказала медсестра. – Давайте помогу приложить.
Оказалось, это нелегко даже для здоровой руки, но подоспела Пятничная Мамаша.
– Молодец, Китти, у тебя талант! Можешь рожать и рожать!
Груди стало больно, но это была приятная боль. Значит, Китти кому-то нужна!
Как новое существо присосалось к ее соску! Сильно, жадно! Его глазки не отрывались от Китти, будто понимая, что только ей оно обязано жизнью.
– Видишь, – сказала медсестра, – она тебя любит!
И сердце Китти наполнилось такой любовью и теплом, что она забыла о всплывшем в памяти «теперь я все вспомнила».
Да и какой смысл все помнить, если нельзя сказать? Образ машины и темно-синей школьной формы, подброшенной в воздух, слишком сложен, чтобы объяснять посредством доски с картинками.
Даже если Китти захочет.
Глава 68
Элисон
Октябрь 2017 г.
Работая в Арчвиле, я часто думала, каково это сидеть в тюрьме закрытого типа, по сравнению с открытой. Теперь я это знаю.
Больше всего выматывает отсутствие свежего воздуха. Затхлая вонь лезет в ноздри, когда идешь по длинным коридорам на занятия, в столовую или обратно в камеру. И переполняющая тоска при виде птицы, пролетающей за окном рекреации.
Во что же превратилась моя жизнь, если у меня меньше свободы, чем у воробья?
Чаек здесь нет, хотя мы недалеко от восточного побережья. Может, птицам здесь не нравится? Я их не виню. Вдали виднеются пологие зеленые холмы, идеальные для пробежек.
– Бежать и не думай, – предостерегла Анджела, будто прочитав мои мысли. – Две попытались. Теперь сидят в тюрьме категории «А».
Мне в любом случае нет смысла пытаться – я не представляю, как можно отсюда сбежать. Единственная возможность подышать воздухом – получасовая прогулка вокруг корпуса. У нас две прогулки в неделю. Должно быть больше, но в тюрьме не хватает персонала.
Я с тоской вспоминаю Арчвиль. Только теперь я поняла, почему мои мужчины утверждали – лишь в тюрьме категории «Д» есть чем дышать. Здесь, в Марчвиле, никто не расхаживает между корпусами. Вместо этого нас выпускают из запертого крыла раз в день в учебку в «церковь» (многие заключенные обратились к религии единственно ради смены обстановки) или спортзал (страшно, потому что кое-кто из женщин присматривает там себе подружку – «разглядывает конфетку», по выражению Анджелы).
Проход из одной части тюрьмы в другую здесь называется свободным перемещением. Всегда в сопровождении дежурного охранника, всегда гонят, как скот. Никакого уважения – мы его не заслужили, поэтому и оказались за решеткой. Это вбивают нам в головы каждый день.
