Мать внимательно посмотрела на него.
— Я впервые слышу об этом, Маркус.
— Значит, хорошо, что я здесь и могу просветить тебя.
Ладонь Эмили Грин-Басс взлетела в воздух и устремилась к его лицу, однако женщина в последний момент удержалась, вздрогнув всем телом.
— Лейтенант, у меня не имелось постоянного контакта с Селеной, но это был ее выбор, не мой. Она полностью отгородилась от меня. Я понятия не имела, чем моя дочь занималась все эти годы. Это было адски тяжело — не знать. Я звонила в полицию, но не могла сообщить адрес, так что они не знали, с каким участком меня связать. А поскольку Селена была уже совершеннолетней и покинула дом добровольно, никто ничего не мог сделать. Максимум, что они могли предложить, — чтобы я наняла частного детектива. Но даже не считая того, что это дорого, я знала, что подобное разнюхивание разозлит Селену, поэтому я занималась своей жизнью и убеждала себя, что моя дочь жива и здорова.
— Когда вы звонили в полицейское управление? — поинтересовался Майло.
— В самом начале. Где-то… четыре года назад или пять. Я продолжала надеяться, что она попросит денег, — по крайней мере, мне казалось, что она это сделает. — Женщина развернулась к Марку. — А теперь ты говоришь мне, что все это время знал, чем она занимается…
Марк Грин ухмыльнулся.
— Это было неважно.
— Для меня — важно.
— Она не хотела, чтобы ты знала, что она делает. Считала, что ты попытаешься остановить ее.
— А зачем мне было ее останавливать?
Ответа не было.
— Я не стала бы останавливать ее, — сказала Эмили Грин-Басс. — А теперь расскажи нам все, что тебе известно, Маркус. Все.
Тот взъерошил свою шевелюру.
— Сейчас же, Маркус!
— Это ерунда. Я уверен…
— Заткнись и рассказывай, Маркус!
— Отлично. Она не хотела, чтобы ты это знала, потому что то, где она выступала, ее совершенно не трогало. Она просто играла музыку.
— О чем ты говоришь?!
— Мама, она взяла с меня слово хранить тайну. У меня нет причин нарушать…
— Теперь есть, — напомнил Майло.
— Да, но все это совершенно ни к чему не привело. Как я и сказал, Селена играла по клубам. И ее приглашали на вечеринки. — Он повернулся к матери. — Она не хотела бы, чтобы ты знала о некоторых ситуациях, потому что понимала, что ты разозлишься.
— О каких ситуациях?
Молчание.
Эмили схватила сына за запястье и притянула поближе к себе.
— Ты считаешь, что я древняя, как мамонт, Марк? Что я полностью оторвана от реальности? Я люблю рок-музыку. А твоя сестра мертва! Эти люди должны знать всё!
Марк облизал губы.
— Речь не о музыке, мама. Селена бывала на… особенных вечеринках… свингерских вечеринках, понимаешь? Этим чокнутым нужно было музыкальное сопровождение.
Эмили Грин-Басс выпустила его рукав.
— О Боже…
— Ты хотела знать, мама; теперь ты знаешь. Селена бедствовала, сидела без денег, поэтому искала вакансии в газете бесплатных объявлений — и нашла объяву о том, что на частную вечеринку требуется клавишник. У нее был «Корг» и прочая техника — все то, что ты подарила ей на восемнадцатилетие.
— Ко всему этому нужен компьютер? — уточнил Майло.
— И еще шнур и разъем, — ответил Марк. — Конечно же, к этому прилагался компьютер.
— Мы не нашли компьютер в ее квартире.
— Все остальное было на месте?
— Похоже, да.
— Странно.
— Кто-то захотел заиметь «Мак»? — предположил Крис Грин.
— Или им нужны были ее данные, — отозвался Марк.
— Какие данные это могли быть, Марк? — спросил Майло.
— Не знаю, я просто прикинул.
— Прикинули что?
— Эти вечеринки… может быть, она делала заметки о том, что видела там, и кто-то решил сохранить тайну.
— Сумасшедшие, — произнесла Эмили Грин-Басс. — О Господи…
— Расскажите нам об этих вечеринках, Марк, — попросил Майло.
— Селена сказала лишь, что это были чокнутые вечеринки в частных домах. Мы не вдавались в подробности. Правду сказать, я и знать не хотел.
— Скажи всю правду, Маркус, — велела Эмили.
— Это и есть вся правда.
— Ты постоянно твердишь это, черт побери. А потом выдаешь все новые и новые куски… Ты всегда любил дразниться, Маркус!
Марк скрипнул зубами.
— Я знаю только, что Селена играла музыку для людей, занимавшихся групповым сексом в частных домах. Я знаю только, что она рассказывала, будто им нужно было трахаться под живую музыку, потому что это были гребные эксгибиционисты, и трахаться на глазах у долбаной настоящей музыкантши для них было невдолбенной частью их крутого перепихона.
— Не выражайся… Боже, лейтенант, а что, если кто-то заставил ее заниматься… не только музыкой?
— Она никогда не говорила ни о чем подобном, мама. Никогда. Она играла музыку, только и всего. Получала хорошие деньги и была очень довольна.
— Она говорила, сколько получает? — уточнил Майло.
— Нет, и я не спрашивал. — Марк дернул за цепочку и начал перебирать ключи. — А теперь, когда мы разобрали Селену на атомы и рассмотрели под микроскопом ее частную жизнь, может быть, вы пойдете и займетесь расследованием?
— Остынь, брат, — посоветовал Крис.
Марк сгорбился.
— Когда именно она рассказала вам об этих вечеринках? — спросил Майло.
— Когда приезжала ко мне во второй раз.
— Полгода назад.
— Она знала, что я — единственный из родственников, кто не осудит ее. По сути, она сама смеялась над всем этим. Голые немолодые люди трахаются и сосут, пока она играет «Эйр сэпплай». Потом она нашла ту преподавательскую работу, и это было еще круче.
— Как она ее нашла?
— Она не сказала.
— Может быть, один из этих чокнутых извращенцев присоветовал? — предположила Эмили.
— Мы обязательно проверим это, мэм, — пообещал Майло. — Селена рассказывала вам о своей работе с юным Вандером?
— Она сказала, что у нее теперь есть постоянная работа по обучению юного гения. Написала мне по электронной почте, и я сразу же ответил. Попросил ее позвонить — и она позвонила. Но только один раз. У нас был всего один разговор. Голос у нее был довольный… — Марк всхлипнул. — Я думал, что потом она позвонит снова. Сказал ей, что горжусь ею, попросил ее приехать домой, хотя бы в гости. Она ответила, что подумает об этом, но так и не приехала.
