Информацию удалось выжать быстро. Ченс потел под жарким солнцем, и вместе с по́том, казалось, с его лица стекала маска крутого хитрого парня.
Он не знал того человека, он его узнал.
— Ты видел его на вечеринке? — переспросил Майло.
— Ага.
— У кого?
— У них. — Ченс ткнул большим пальцем в сторону Сьюзен Брендт.
— О чем ты говоришь? — возмутилась она. — Когда мы в последний раз устраивали вечеринку? Ты же знаешь, что твой отец их терпеть не может.
— Да не то, — фыркнул ее сын. — Одно из этих сборищ на благотворительность — скучная хрень, куда вы меня все таскаете.
— Какая именно скучная хрень? — спросил Майло.
Ченс отбросил с глаз желтую прядь.
— Да какая-то, не помню.
— Постарайся вспомнить.
— Да неважно.
— Ради бога, — вмешалась Сьюзен Брендт, — просто скажи им то, что им нужно, и мы, наконец, будем свободны от всего этого.
Ченс постучал о покрытие корта теннисным мячиком. Его мать вздохнула, переложила ракетку в левую руку, а правой с силой ударила его по лицу. Брызнули капли пота. На щеке парня проступили алые отпечатки пальцев.
Ченс был на добрых шесть дюймов выше и на пятьдесят фунтов тяжелее ее. А когда он выпрямился и стиснул кулаки, то показался еще выше.
— Если продолжишь выделываться, получишь еще, — пообещала Сьюзен.
— Не нужно этого делать, мэм, — сказал Майло. — Давайте уладим все по-хорошему.
— У вас есть дети, лейтенант?
— Нет, мэм.
— Тогда вы ничего не знаете.
— Конечно, не знаю. Но все равно…
— Ладно, это был мужик, — произнес Ченс. — На таком сборище, типа как Малибу, занудная фигня, где все были в гавайках и притворялись сёрферами.
— А, эта, — припомнила Сьюзен Брендт и пояснила нам: — Он говорит о благотворительном празднике Берегового Союза, где мы были в прошлом году — прошлой осенью. Не слушайте, что он говорит, мы никогда не заставляли его ходить на благотворительные мероприятия, но в тот раз все было в неформальной обстановке — свободный дресс-код, барбекю на свежем воздухе, все с детьми. Это затевалось как семейный праздник, там была рок-музыка и хот-доги. — Она снова повернулась к сыну: — Ты ел, танцевал, потом вернулся домой. Неужели это было так плохо?
Ченс потер щеку. Его мать продолжила:
— Мы ни с кем там не были знакомы, и поехали туда только потому, что фирма Стива вносила пожертвования, а старшие партнеры были в Аспене, но кому-то нужно было присутствовать.
— Я видел, как тот мужик пил пиво.
— Где происходила вечеринка? — поинтересовался Майло.
— В клубе «Сет», — ответила Сьюзен.
— Опиши этого человека, Ченс.
— Старый. — Он ухмыльнулся. — Как папа. Светлые волосы, фиговый причесон.
— Волосы крашеные?
— Ага. Какой-то старый хрен, пытающийся косить под сёрфера. Морда типа как «Бондо» намазана.
— «Бондо»? — переспросила его мать.
— Это мастика, которую используют для косметического ремонта автомобилей, — пояснил Мо Рид.
Ченс продолжал тереть свою щеку. Отметины от пальцев понемногу бледнели.
— Наверное, тот человек делал себе пластическую операцию, — предположил Майло.
— Думаете? — хмыкнул парень.
— Ченс, — предупреждающим тоном произнесла его мать.
Глаза мальчишки вспыхнули.
— И что, ты снова ударишь меня? На глазах у копов? Я могу засудить тебя за плохое обращение с ребенком, верно?
— Полегче, — проворчал Майло.
— Ты никогда раньше меня не била, что это тебе взбрело в голову?
— Потому что… — Сьюзен Брендт заломила руки. — Прости, я просто не знала, что…
— Ну да, это типа как для моего же блага.
Она коснулась его плеча, парень яростно оттолкнул ее прочь. Рид отвел женщину на несколько футов в сторону. Глядя Ченсу в глаза, Майло сказал:
— Итак, светлые волосы, подтяжка кожи; что еще?
— Ничего.
— Сколько ему примерно было лет?
— Как папе.
— Средний возраст.
— Этот тип — полный кретин: черт-те что на башке себе устроил.
— В каком смысле черт-те что?
— Все взлохматил и залил лаком. Такое ретро-дерьмо, как у… Билли Айдола, вот. И морда такая, типа «я офигеть какой реально крутой перец».
— Расскажи нам про этого типа и Дабоффа.
— Он появлялся там.
— Сколько раз?
— Один.
— Когда?
— Не знаю.
— Это было ближе к началу твоей отработки или к концу?
Парень задумался.
— К началу.
— Значит, три-четыре недели назад.
— В самом начале.
— Значит, этот человек пришел повидать Дабоффа. Что дальше?
— Не пришел, приехал. Стоял на парковке. Я сидел внутри, скучал, как черт, смотрел в окно — и увидел их двоих.
— Что они делали?
— Разговаривали. Я не слышал, о чем они говорили, да и мне было насрать. Поэтому я и не сказал вам ничего, когда вы позвонили.
— Когда Дабофф и этот человек разговаривали, это была дружеская беседа?
В глазах парня отразилась напряженная работа мысли.
— Этот тип что-то дал Дабоффу. Тот был доволен.
— Что он дал ему?
— Конверт.
— Какого цвета?
— Не знаю… белого, кажется. Ага, белого.
— Большой или маленький?
— Обычный конверт.
— И Дабофф обрадовался?
— Он пожал этому чуваку руку.
— А что было потом?
— Тот тип уехал.
— На чем?
— На «Мерседесе».
— Какого цвета?
— Черного… или серого, — ответил парень. — На кой хрен мне это помнить? — Глядя исподлобья, он окликнул мать: — Ну давай, Сьюзи, попробуй еще раз.
Миссис Брендт заплакала.
— Мы покажем тебе несколько фотографий, Ченс, — сказал Майло.
* * *
Когда мы отъезжали от клуба, Рид произнес:
— Когда-нибудь нас вызовут в их дом по поводу семейного насилия — и хорошо, если не убийства.
— Вполне может быть, — согласился Майло. — Увы, от всего, что рассказал мальчишка, толку почти ноль. Тип с высветленными волосами, который ездит на «Мерседесе», — и который вовсе не Хак, как утверждает парень.
