— Почему вы не подали встречный иск? — спросил я.
Валленбург моргнула.
— Трэвис не был в этом заинтересован. Он не мстителен.
— Учитывая, что в первом случае имел дело произвол, вы выступаете в той истории как героиня. Но это не имеет отношения к нынешней ситуации, — произнес Майло.
— Героиня? Не льстите мне, лейтенант. Я всего лишь исполнила основной долг юриста.
— Так же, как вы делаете это сейчас.
— Я ничего не обязана объяснять вам.
— Жизнь Трэвиса от освобождения до найма к Вандерам — полный ноль, — заметил я. — Когда он вышел из тюрьмы, вы хотели помочь ему заново интегрироваться в общество, но он скрылся от вас. Стал бездомным. С молодым инвалидом на улице могло случиться что угодно. Почему вы считаете, будто он остался тем же самым человеком, которого вы спасли?
Валленбург отложила ручку и взяла в руки промокательный ролик.
— Речь о девятнадцати годах без работы, жилья и документов, — напомнил Майло. — Подобная скрытность подразумевает, что ему есть, что скрывать.
— Это не подразумевает ничего подобного.
— Что тогда?
Дебора провела по ролику длинным серебристым ногтем.
— Вы и понятия не имеете, — ответила она.
— Думаю, имеем, — возразил я. — Он был травмирован, одинок и настолько отчаялся, что не захотел принять вашу помощь в реабилитации.
Ответа не было.
— Какую часть картины мы упускаем, мисс Валленбург?
Юридическая сталь в ее глазах уступила место чему-то человеческому. Миг — и они вновь сделались твердыми, словно нефритовые диски.
— Что случилось с ним за эти годы в бегах? — спросил я.
Зазвонил телефон. Она взяла трубку и произнесла:
— Да, слушаю. Здравствуй, Морт, что случилось?.. А, это… Я отослала его вчера, ты должен получить его с минуты на минуту. Вот как? Абсолютно. Нет, просто воспринимай это спокойнее.
С демонстративно небрежным видом она откинулась на спинку кресла, произнесла в телефон несколько дежурных фраз, выслушала ответ, и наконец посмотрела на нас. Выразила удивление по поводу того, что мы все еще здесь, и продолжила разговор.
Высокая белокурая ассистентка почти в таком же, как у Валленбург, костюме и в туфлях на убийственно острых шпильках вошла в кабинет.
— Джентльмены, звонили из гаража. Ваша машина готова.
* * *
— Ничего не могу поделать, Майло, — развел руками Джон Нгуен.
— Даже если она укрывает беглеца?
— Она признала, что укрывает его?
— Она утверждает, что нет.
— У вас есть свидетельства обратного?
— Абсолютно очевидно, что Хак связывался с ней. Я уверен, что она в курсе, где он затаился.
— Ты по-прежнему ставишь меня в такое положение, — вздохнул Нгуен.
— В какое положение?
— Необходимость быть мистером Ледяная Ванна. То, что у тебя есть, Майло, не значит ничего, и ты достаточно опытен, чтобы это понимать.
Мы сидели в кафе на Шестой улице, чуть западнее Центра. Нгуен уничтожал жаркое из мяса и морепродуктов, мы с Ридом ограничились газировкой. Майло сделал заказ, но у него не было аппетита, а это означало, что близится конец света.
— Во имя всего святого, Джон, ты знаешь, насколько высокопрофильным может оказаться это дело?
— Видел напоминания об этом. И еще слышал, будто твой начальник тормозит процесс.
— Ну а теперь мое начальство хочет все ускорить. Я сказал Валленбург, что считаю, будто она намеренно морочит нам головы, и она не стала спорить.
— На ее месте я сделал бы так же, Майло.
— Джон, у нас на свободе шляется серийный сексуальный маньяк, и она может помочь нам найти его.
— Возможно.
— В истории Хака она выступает как героиня-спасительница, и я уверен, что он обратился к ней после того, как скрылся. Даже без точного знания о ее местонахождении у нее наверняка есть обоснованные догадки.
— Докажи, что она укрывает его, и я попробую найти способ обернуть дело в твою пользу.
— Наблюдение за ней могло бы…
— Решать тебе, но я не стал бы на это рассчитывать. Дебора будет готова к твоим действиям, и если ты оступишься, она прихлопнет тебя гражданским иском.
— Значит, у юристов есть особые привилегии, — заметил Рид.
— Именно поэтому и становятся юристами. — Нгуен подцепил на вилку большой кусок мяса, потом передумал и разрезал его пополам. — Что ты ожидаешь узнать, наблюдая за ней? Она не намерена мчаться на своем «Феррари» прямо к убежищу Хака.
— У нее есть «Феррари»?
— И «Майбах» — супер-«Мерседес», — дополнил Нгуен. — Где-то четыреста тысяч, включая налог на неэкономичное потребление бензина.
— Защита преступников — доходное дело, — заметил Рид.
— Я езжу на «Хонде», не заставляй меня плакать. Я знал Дебору еще тогда, когда учился в универе, а она преподавала уголовное право. Она была превосходным лектором и одним из лучших специалистов в городе.
— Она заработала все эти деньги, роясь в корпоративных документах? — фыркнул Майло.
— Не напрямую, — ответил Нгуен. — Вскоре после того как она переключилась на корпоративное право, ее привлекли к составлению контрактов по нескольким сделкам на дохреналлион долларов. Она разузнала все тонкости и провела документы так, что комар носа не подточит. Не знаю, зачем ей и дальше заниматься делами.
— Может быть, ее от этого прет, — предположил Майло.
— Ха-ха-ха! — Нгуен обмакнул омара в растопленное масло и пригубил мартини.
— Джон, если я попрошу тебя надавить на нее…
— Я спрошу: «Когда ты намерен выступать в театре комедии?»
— Все эти женщины мертвы, Джон. И, возможно, Вандеры тоже. Возможно, десятилетний ребенок лежит где-нибудь мертвый, с отсеченной рукой.
Нгуен посмотрел на свое жаркое и вздохнул.
— Нас будут носить на руках, если мы распутаем это дело, — продолжил Майло.
— Ты не можешь прижать ее, Майло. Она — его адвокат, а не его подружка.
— Кто знает? — бросил Рид.
— У тебя есть свидетельства их интимных отношений?
— Пока нет.
— Найди их — найди что угодно, свидетельствующее о том, что ее поведение незаконно.
— Если адвокатша его подружка, то она самая тупая умная женщина в мире, — заметил Майло. — Его сексуальные партнерши в итоге оказываются мертвыми и без правой руки.
— И лежащими лицом на восток, — дополнил я, гадая, сочтет ли Нгуен это интересным. Он не счел.
