— По-моему, это театр абсурда.
— Если Хак вам действительно настолько небезразличен, я бы рекомендовал вам принимать это всерьез.
— Ваши надуманные обвинения?
— Кончину вашего клиента.
Щеки у Валленбург дернулись. Но долгий опыт судебных разбирательств заставил ее выдержать паузу.
— Что вы имеете в виду?
— Когда вы в последний раз именно разговаривали со стариной Трэвисом?
Валленбург дернула бедром, демонстрируя непринужденность, но сощуренные глаза выдавали внутреннее напряжение.
— Так я и думал, — кивнул Майло.
— Видимо, в этот момент ваши искусные подначки должны были заставить меня выдать какую-то важную информацию, да, лейтенант?
— В этот момент я могу вам сказать, что знаю: Хак вам не звонил. Вы просто получили текстовое сообщение и сделали выводы. Не обижайтесь, госпожа адвокат, но, возможно, дело в возрасте. Вы — «чайник» в том, что касается современной техники.
— Вы псих, — бросила Валленбург.
— Да нет, я просто задолбался.
— Я имею в виду, что у вас не все дома.
— Оскорбление принято, усвоено и вскоре будет забыто.
— В данный момент мои клиенты, которые имеют к вам отношение, — это мистер и миссис Адамс, — отрезала она. — Они требуют, чтобы вы оставили их в покое.
— Где же ваша корпоративная солидарность? — сказал Майло. — С чего вы вдруг защищаете пару алкашей из рабочего класса, которые случайно познакомились с Трэвисом во время лечения?
— Ла-адно, — протянула Валленбург. — Теперь мы, стало быть, перешли к войне классов и очернению людей, которые имели мужество взять себя в руки.
— Мой папа тоже не в офисе штаны просиживал, и выпивох я повидал достаточно. Но сейчас разговор не о политике, а об убийстве.
Валленбург ничего не ответила.
— Черт возьми, — продолжил Майло, — ну в самом деле, что такое несколько придушенных теток с отрубленными руками для такого закаленного ветерана судебных процессов, как вы?
— Это омерзительно!
— Дело в том, — отозвался Майло, — что вы даже не выполняете своих адвокатских функций. Ваш клиент — не главный подозреваемый. Я считаю, что его использовали и выбросили. Найти настоящего преступника — в наших общих интересах.
Дебора Валленбург покачала головой. Заколыхались бриллиантовые серьги.
— Вы несете чушь.
— Вот и докажите это. Если Хак еще жив, помогите нам с ним связаться. Если он согласится сотрудничать, все мы расстанемся друзьями.
Валленбург цокнула языком.
— Не вариант. И прекратите донимать Адамсов; они порядочные люди, и у вас нет никаких причин их беспокоить. А то я слышала, что в последнее время в судах взвинтили цены.
— Конь педальный, ущерб моральный, — сказал Майло. — А на каком основании?
— Я что-нибудь придумаю.
Валленбург повернулась, чтобы уйти.
— Хак — простой солдат, госпожа адвокат. А я ищу офицеров.
— Ну что за люди, — фыркнула Валленбург. — Одна война на уме!
— Вооруженный конфликт, как минимум. Докажите, что Хак жив, — приведите его к нам.
— Он ни в чем не виновен.
— Вам это известно, потому что…
Валленбург пошла прочь.
— Время — деньги, Деб! Когда мы получим ордер на этот дом, разговаривать будет поздно.
— Спуститесь на землю, Майло! Это разговор ни о чем.
— Судье Стерн расскажете.
— Мы с Лизой в одном классе учились.
— Тогда вы знаете, как она относится к правам пострадавших. И как смотрит на попытки представителей судебной власти вмешиваться во внепроцессуальные вопросы.
Валленбург провела по губам наманикюренным пальцем.
— Надо же, какой милашка!
Она села в «Майбах» и унеслась прочь.
— А когда ты общался с судьей Стерн? — спросил я.
— Года два назад, — ответил лейтенант. — Разборка между бандами, верняк, пара пустяков.
— Наука войны…
— Скорее выстрел наугад.
* * *
В шестнадцать сорок семь к дому подъехал школьный автобус Лос-Анджелесского округа. Из автобуса вышла белокурая девочка в красной футболке, джинсах и кроссовках. Лет десяти на вид, тоненькая, ручки-палочки, она шаталась под весом гигантского рюкзака.
— Малышка Брендин, — сказал я, больше затем, чтобы произнести это вслух, чем обращаясь к Майло.
— Слушай, прямо голова кругом… Как они быстро растут!
Не успела девочка подойти к двери, как дверь распахнулась. Низенькая, толстая, седовласая тетка высунулась и затащила девочку внутрь. Но вместо того чтобы снова захлопнуть дверь, гневно зыркнула в нашу сторону. За спиной у нее материализовался мужик: высокий, чернокожий, бородатый. Глаза усталые — даже отсюда было видно.
Уилфред Адамс что-то сказал жене. Та огрызнулась, сделала неприличный жест в нашу сторону и захлопнула дверь.
Майло сказал:
— Может быть, Хак все-таки жив. Кого-то она точно защищает.
У него снова запиликал телефон. Мо Рид отзвонился во второй раз, с западного конца болота. Никаких внешних признаков ничего необычного, но ищейка по трупам уже на месте и «проявляет интерес».
— Славное местечко, — съязвил Рид. — Прямо Эдемский сад, да и только.
— Найди мне в этом саду змия, — потребовал Майло.
Он закурил сигару и успел дважды затянуться, как с севера примчался «Майбах» Деборы Валленбург. Машина резко затормозила бок о бок с нашей. Бесшумно опустилось тонированное стекло.
Волосы у Валленбург были растрепаны. Она освежила макияж, но усталости скрыть не могла.
— Вы по мне соскучились! — сказал Майло.
— Вся исчахла… Ладно, может быть, мы сумеем договориться, но сперва определим правила. Я знаю, что по закону вы имеете право лгать подозреваемому, как последний ублюдочный социопат. Но я бы не советовала лгать адвокату, ведущему дело!
— А кто у нас клиент?
— Я требую, чтобы вы говорили со мной напрямую.
— Я искренен, как никогда!
— То, что вы сказали мне в прошлый раз, — что не считаете Трэвиса главным злодеем. На самом деле это бред сивой кобылы?
— Нет.
— Серьезно, лейтенант. Мне нужны гарантии, что мы действуем в общем контексте. И плюс никаких репрессивных мер.
— Вы о чем?
— Никаких штурмовых групп, порчи собственности и перепуганных детей. Я, со своей стороны, могу обещать сообщить всю информацию.
