Бакатин стал излагать свои соображения о Министерстве внутренних дел, необходимости его глубокой реорганизации, сокращения центрального аппарата, внесения изменений в соотношение полномочий между центром и местными органами решительно в пользу последних. Конечно, подобные суждения нового министра, их категоричность не могли не насторожить. Ведь не прошло и двух суток после его назначения, а он уже все знает!
Я вспомнил слова одного товарища, который в разговоре со мной подметил одну черту в характере Бакатина — склонность к разрушению и реорганизациям.
Он считал, что именно с этого Бакатин и начнет свою деятельность в МВД.
Вспомнив об этом, я в максимально тактичной форме счел нужным посетовать на то, как трудно находить оптимальные решения, разбираться в проблемах даже той организации, в которой работаешь не один десяток лет. У меня закралось сомнение, не будет ли Бакатин принимать поспешных решений, не наломает ли дров. В его словах четко просматривалось намерение ослабить союзный аспект в системе органов внутренних дел. К сожалению, так оно и произошло.
С первых же дней обстановка в коллективе МВД стала накаляться, возникла нервозность. Началась реорганизация центрального аппарата министерства, местных органов. Центр передал почти все права и соответственно задачи на места; министерства внутренних дел союзных республик получили практически полную независимость; центр лишился влияния, оставив за собой подготовку кадров в центральных учебных заведениях, разработку методологии борьбы с преступностью, координацию работы органов по строго определенным направлениям да кое-что еще второстепенное.
Решение кадровых вопросов передавалось на места. Так было низведено до непозволительно низкой отметки значение одного из важнейших союзных органов. Кроме того, в деликатном положении, мягко выражаясь, оказывались органы прокуратуры и госбезопасности, так как нарушалась вся правоохранительная система страны.
Встал вопрос: или следовать примеру МВД СССР и пойти на децентрализацию органов госбезопасности и прокуратуры, или продолжать линию на соблюдение действующего союзного законодательства, не разрушать другие централизованные структуры.
Все это происходило в условиях резкого осложнения криминогенной обстановки в стране. Преступность набирала темпы, приобретала широкий размах, принимала организованный характер, вышла за рамки отдельных регионов. Были получены достоверные данные, и вскоре конкретные факты подтвердили — преступность перешагнула границы Советского Союза и сомкнулась с международными мафиозными группами.
Становилось очевидным, что успешно бороться с ней можно только в том случае, если будут четко действовать централизованные начала и если преступные элементы не будут чувствовать себя уверенно и безнаказанно после совершения противоправного действия — независимо от того, в каком регионе страны оно имело место. Рассредоточение сил и возможностей органов внутренних дел было непродуманным шагом, поскольку ослабляло возможности для борьбы с преступностью, не говоря уже о том, что децентрализация разрушала установившуюся в течение десятков лет общую союзную систему борьбы правоохранительных органов с правонарушениями.
А тем временем к президенту Горбачеву стала поступать информация об осложнении обстановки в МВД, его руководстве, напряжении в отношениях между министром и значительной частью коллектива. Острые споры шли и вокруг проблемы центр — местные органы. В главном же облегчения не наступало — преступность росла и принимала все более угрожающие масштабы. Ослабление необходимой координации и централизованного руководства отрицательно влияло на общую криминогенную обстановку.
Я далек от мысли видеть в действиях Бакатина или плохой работе органов МВД основную причину роста преступности. Были причины основополагающие, определяющие, они лежали в экономике, политической и социальной нестабильности, в переходе страны из одного состояния в другое. Хотя, разумеется, нельзя отрицать или преуменьшать значение субъективных факторов, деятельность отдельных лиц, которые или создают серьезные, научно обоснованные программы, или, напротив, строят прожекты, противоречащие интересам общества и государства.
В 1990 году Горбачев решил переместить Бакатина с поста министра и вместо него назначил Пуго, работавшего председателем Комиссии партийного контроля ЦК КПСС. Процесс окончательного распада органов внутренних дел удалось приостановить, однако многое было уже сделано, в частности порушена стройная система отношений с союзными республиками. Задача состояла в недопущении дальнейшего размывания, сохранении хотя бы того, что еще оставалось.
В книге «Избавление от КГБ» Бакатин, с одной стороны, высказывает негативное отношение к распаду Союза, а с другой — бросает фразу о Союзе: «О нем жалеть не стоит». Подавляющее большинство советских людей, уверен, так не думает.
К Комитету госбезопасности Бакатин относился плохо, не скрывал своей неприязни. В его книге читатель найдет немало подтверждений этому. Более того, он не скрывал, что пошел в Комитет госбезопасности для его разрушения. «Организация (КГБ), которую мне предстояло возглавить, чтобы разрушить…» — замечает Бакатин.
Сотрудники органов госбезопасности всегда называли себя чекистами, связывая это с именем Дзержинского, в личном плане кристально честного, бескорыстного, идейно убежденного человека. По мнению же Бакатина, «традиции чекистов надо искоренять, чекизм как идеология должен исчезнуть».
Обратите внимание, как выражается «демократ», каким считал себя Бакатин. Какая бесцеремонность, категоричность! Прямо по известному принципу: пришел, увидел, победил.
Как дорого обходится стране любая некомпетентность, но еще дороже разухабистость, нетерпимость, волюнтаризм, разрушительные начала в политике и действиях человека! Иногда создавалось впечатление, что команда Ельцина подбиралась по принципу «нужны не созидатели, а разрушители». Можно разрушить все, а что дальше?
Бакатин считает, что традиции чекистов надо искоренять. А что, разве все традиции чекистов были плохими? Разве заветы, оставленные нам Дзержинским, были негодными? В первые же дни он заявил, что нужно создать законодательную базу для деятельности органов безопасности, каждодневно думал об интересах общества и никогда не заботился о своем личном благополучии, хотел сделать отсталую Россию прогрессивным государством и ради этого работал, боролся. Дзержинский первым в том ужасном положении, в котором находилось тогда наше государство, поднял голос в защиту миллионов беспризорных детей, выброшенных судьбой на улицы, и спас их. Разве это плохо?
По утверждению Бакатина, Комитет госбезопасности был носителем бесчисленного числа зол и источником недобрых дел. Так, из книги я, например, узнал, что КГБ «сдерживал развитие рыночных отношений».
Просто диву даешься, читая подобные сентенции! КГБ и его предшественники «составляли основу тоталитарного режима, без которого этот режим просто не мог существовать». И это говорит человек, бывший первым секретарем двух обкомов партии — Кемеровского и Кировского!
И еще: «Комитет госбезопасности стоял у истоков создания «интернациональных фронтов» в союзных республиках, проявлявших строптивость в отношениях с Центром». Утверждение взято с потолка.
