Расследование причин крушения «Челленджера» он начал с того, что созвал на совещание друзей из Лаборатории реактивного движения в Пасадене. Через день после своего назначения членом комиссии он уже сидел в небольшом кабинете центрального инженерного корпуса и встречался со специалистами. В лаборатории было установлено современное оборудование по обработке изображений; к тому времени сотрудники уже располагали оригиналами негативов тысяч фотографий, сделанных панорамными камерами при запуске шаттла.
Твердотопливные ракетные ускорители шаттла были секционными и собирались в ступенчатую систему на месте запуска. Места соединения секций запаивались во избежание утечки раскаленного газа. Ракету диаметром около 3,5 метра опоясывали два резиновых уплотнительных кольца шириной 0,6 см. Давление газа должно было впечатать их в соединения, тем самым обеспечив герметичность.
Фейнман изучил технические чертежи и выслушал специалистов, разрабатывавших ранние конструкции твердотопливных ракетных ускорителей и двигателей. Он узнал, что инженеры — особая подгруппа в административной иерархии НАСА, включающей различные департаменты и компании-субподрядчики, — отдавали себе отчет в том, что каждый запуск был рискованным предприятием. В лопастях турбин двигателей, сконструированных с учетом новейших технологий, периодически возникали трещины. В первый же день работы комиссии — 4 февраля — Фейнман узнал, что о проблеме с резиновыми уплотнителями, которые должны были обеспечивать герметичность соединений между секциями длинной твердотопливной ракеты, было известно давно. Эти тонкие резиновые кольца длиной 11 м (что соответствовало обхвату ракеты) отличались от обычных колец, используемых в повседневной жизни, лишь размерами. Предполагалось, что под давлением высокотемпературного газа они плотно прижмутся к металлическому соединению и герметично его запечатают. «На резиновых кольцах, закрепленных металлическими скобами, образуются подпалины, — записал Фейнман нетвердой рукой пожилого человека. — Стоит образоваться одной маленькой дырочке, и она мгновенно превратится в большую! Несколько секунд — и катастрофа». В тот же вечер он улетел в Вашингтон.
Работа комиссии началась формально и неторопливо. Роджерс открыл первое публичное заседание, объявив, что администрация НАСА выразила готовность к сотрудничеству и что комиссия будет полагаться главным образом на результаты собственного расследования агентства. В начале заседания один из руководителей подразделения космических полетов НАСА Джесси Мур выступил с брифингом. Неожиданно его засыпали резкими вопросами — не только Фейнман, но и другие члены комиссии, — в основном касающимися погодных условий: в дни запуска было так холодно, что оборудование на пусковой площадке покрылось льдом. Мур заявил, что предупреждений о возможных проблемах, связанных с обледенением, не поступало.
Однако в тот же день другой консультант НАСА — Джадсон Лавингуд из Центра космических полетов Маршалла в Алабаме — рассказал о состоявшемся накануне вечером телефонном совещании между чиновниками НАСА и сотрудниками корпорации Morton Thiokol, специализирующейся на выпуске твердотопливных ракетных двигателей. В ходе этой беседы обсуждалась «обеспокоенность Thiokol низкими температурами», основным поводом для которой стали как раз резиновые кольца. Тем не менее в Thiokol рекомендовали не откладывать запуск. Лавингуд также сообщил о том, что были обнаружены признаки «опаления» — следы сажи, указывающие на то, что высокотемпературные газы прорвались сквозь соединительные кольца, которые должны были их сдерживать. Однако, подчеркнул он, резиновые кольца всегда используют парами и второе из них должно было удержать соединение. «Может ли это служить поводом для беспокойства?» — спросил генерал Кутина.
«О да, — ответил Лавингуд. — Это аномалия».
На следующий день — 7 февраля — в газетах появились сообщения о том, что комиссия обсудила возможное влияние холодной погоды и обледенения на трагический исход полета и что в адрес администрации НАСА прозвучало несколько агрессивных вопросов, которые застигли чиновников врасплох. Когда Мур предстал перед комиссией в следующий раз, Фейнман тут же атаковал его снова, так что председатель был вынужден дважды обратиться к нему с просьбой отложить расспросы. Но вскоре расследование вновь вернулось к резиновым кольцам. Еще один свидетель из НАСА показал, что на фотографиях запуска рядом с правым ракетоносителем видны клубы серого дыма. Их появление зарегистрировали через 0,6 секунды после старта. «А это стоит считать аномалией?» — спросил Фейнман. Свидетель Арнольд Элдрич с осторожностью отвечал: «Можно, но только в том случае, если на записи с успешным запуском мы не обнаружим такого же дыма. — Когда другой член комиссии принялся его расспрашивать, он добавил: — О сертификации этих колец мне известно лишь одно: испытания, проведенные в целях проверки данного типа соединения, демонстрируют, что несмотря на отвердевание при охлаждении уплотнители обеспечивают адекватную герметичность в любых температурных условиях. Не было никаких данных, указывающих на то, что система не может быть запущена при температуре ниже нуля».
Председатель поспешил успокоить Элдрича: «Целью наших вопросов не являются поиски того, кого можно было бы обвинить, — и обратился к Муру: — Мне кажется, напрасно в сегодняшних газетах написали, что вы полностью исключили вероятность влияния погоды… По-моему, вы этого не говорили. Изначально вы отрицали такую возможность, но потом вам позвонили из Рокуэлла с предостережением. Вы обдумали это предупреждение, но решили не откладывать запуск. Давайте предположим, что это суждение было ошибочным. Поймите, никто не собирается никого обвинять. Всегда есть кто-то, кто должен принимать такие решения».
Но Фейнман не согласился с таким выводом; он заявил, что единственно ошибочным было решение не обращать внимания на следы сажи вокруг резиновых колец в надежде, что вторые кольца удержат конструкцию.
«Вы сказали, что второе кольцо должно было уцелеть, — сказал Фейнман. — Но ведь вы не ожидали, что и первое кольцо расплавится… В случае, если начинает хоть немного оплавляться второе кольцо, ситуация становится крайне опасной — ведь это означает, что газ уже прорвался через соединение».
К дискуссии присоединился Кутина. (Генерал ВВС Дональд Кутина подружился с Фейнманом, когда они сидели рядом на первой пресс-конференции в составе комиссии. «Говорю вам как второй пилот первому, — тихо произнес он, выбрав столь уважительное обращение, так как ему казалось, что Фейнман нервничает рядом с генералом в полном военном облачении, — причешитесь». Фейнман удивился, что-то проворчал и попросил у Кутины расческу.). Он заметил: «Позвольте дополнить ваш комментарий… Стоит этой резинке продырявиться в одном месте, и она вспыхнет, как ацетиленовая горелка».
Фейнман произнес: «У меня есть изображение резинового кольца в разрезе. Кто-нибудь хочет посмотреть?» Никто не ответил.
Выходные, начавшиеся в субботу, 8 февраля, были полны очередных неожиданностей для Фейнмана, Роджерса, Грэма, прессы и администрации НАСА.
