— Малыш? — сказала Фериус.
— Что?
— Во время драки мне, случайно, не досталось по голове?
— Я не заметил.
Она вздохнула.
— Я так и подумала. Привет, Рози.
Я повернулся к другой аргоси.
— Рози? Вас так зовут?
Выражение лица второй аргоси стало страдальческим. И раздраженным.
— Идущая по пути Полевых Ромашек слишком часто находит утешение в глуповатых развлечениях.
— В точку, — сказала Фериус и протянула мне руку. — Помоги мне встать, малыш. Нет смысла откладывать.
Что-то в выражении ее лица меня насторожило.
— Откладывать что? — спросил я.
Ей с трудом удалось даже сесть, она морщилась от боли.
— Надо надрать Рози задницу.
— Что? Ты серьезно? Она помогла нам спастись! И потом, у тебя три ребра сломаны. Ты едва не умерла!
— Жизнь коротка. И важное нужно успеть, пока ты еще жив.
Я посмотрел туда, где Сенейра чистила ослика щеткой. Может, хоть она сможет сказать мне, что, пес побери, здесь происходит. Вторую аргоси слова Фериус не обеспокоили и не насмешили.
— Боюсь, что нам придется отложить возможность… как ты любишь говорить? Ах да, «подрацца», — она опустилась на колени и снова запустила руку в складки своей одежды, но на этот раз извлекла колоду карт. — У меня есть новости.
Фериус поджала губы, глядя на карты, потом достала собственную колоду из своего кожаного жилета. Это была ее настоящая колода — каждая масть в ней представляла народ и его образ жизни, их она называла «конкордансами». Другие карты, особые, по словам Фериус, у каждого аргоси свои. Эти, называемые «дискордансами», изображали людей или события, которые могли изменить ход истории.
— Давай начнем, — сказала Фериус. — Но в следующий раз, Рози, мы с тобой сойдемся на пару раундов.
Вторая аргоси села напротив нее и начала раскладывать свои карты рубашками вверх. Фериус проделала со своими то же самое.
— Что ты делаешь? — спросил я. — Еще минуту назад ты собиралась драться, а теперь ты…
Фериус подняла на меня глаза.
— А на что это еще похоже, малыш? Мы играем в карты.
В первый день знакомства Фериус научила меня десяткам карточных игр. У меня хорошая память на такие вещи, и я был уверен, что запомнил их все. В какую бы там игру они с Рози ни играли, я такой никогда раньше не видел. Каждая вытягивала наугад семь карт противника, рассматривала и выкладывала в определенный узор. Процесс повторялся с новыми картами, а когда те заканчивались, игроки тасовали колоды, и конца-края этому не было.
Сенейра сидела рядом со мной.
— Наверно, твоя аргоси никогда не рассказывала тебе, что они пользуются картами вместо того, чтобы разговаривать, как нормальные люди?
— Думаю… думаю, что в картинках, изображенных на картах, куда больше смысла, чем мы можем увидеть, — сказал я, все еще не в силах оторвать глаз от странной игры. — А узоры, которые они выкладывают… может быть, так передаются вещи, которые нельзя сказать словами.
Сенейра простонала.
— А теперь и ты заговорил, как они. Я-то надеялась, что хоть кто-то разумный появился, с кем я смогу поговорить.
— Она может поболтать со мной, — протрещал Рейчис, подходя к нам. — Я здесь самый разумный.
— Рейчис говорит, что ты можешь…
— Только не говори, что твой белкокот с тобой разговаривает, — сказала Сенейра.
— Эээ, ладно. А почему бы и нет?
— Потому что я больше чем уверена, что белкокоты не умеют говорить, и надеялась еще немного попритворяться, что ты не сумасшедший.
Рейчис фыркнул.
— А она права, Келлен. Я всегда думал, что ты слегка…
— Заткнись, Рейчис.
Странная карточная игра продолжалась еще примерно час. Время от времени Фериус нарушала молчание каким-нибудь небрежным замечанием вроде «Ну-ну, кто бы мог подумать, что гильдия купцов Гитабрии все-таки разберется с этим» или «Так и знала, что какой-нибудь дароменский генерал в конце концов до него доберется».
Вторая аргоси — мне все еще трудно было называть ее «Рози» — явно предпочитала молчание, так что после девятого или десятого замечания Фериус даже спросила:
— У твоей болтовни есть какая-то цель?
— Мне все нравится. А ты нервничаешь? Всегда можешь сесть на своего осла и съездить в город за выпивкой.
— Выпивка. Курительные соломинки. Эти глупые приграничные словечки. Ты сбилась с пути, сестра.
Фериус положила свои карты на колени.
— Человек собьется с пути только тогда, когда слишком сосредоточится на своей цели.
Другая аргоси тихо фыркнула, влив в этот звук целый океан насмешки. Она кивнула в мою сторону.
— Вот так ты учишь его правилам аргоси? Превращаешь их в поговорки и забавные истории?
— Ты полагаешь, что если завернуть их в красивую обертку из слов, от этого что-то изменится?
— Вряд ли, судя даже по тому немногому, что я узнала о твоем ученике. Он использовал магию, когда нельзя было, привел джен-теп и подверг опасности жизнь моей подопечной. Запаниковал во время боя, и вы все погибли бы, если бы я не пришла на помощь. Проживи он хоть сотню лет, ты вряд ли сделаешь из него аргоси.
Рейчис поставил лапы мне на ногу.
— Эй, Келлен, по-моему, эта бродяжка только что тебя оскорбила.
— Да, — прошептал я в ответ, — по-моему, я ей не нравлюсь.
— Ты ей нравишься, — сказала Фериус. Я всегда забываю, какой у нее тонкий слух. — Рози просто пытается отвлечь меня, чтобы я не заметила, что она прячет от меня карту.
Легкая тень улыбки скользнула по лицу другой аргоси.
— А ты, кажется, думаешь, что сможешь так меня раздразнить, что я не замечу, что и ты прячешь от меня карту.
— Вот это старье? — Фериус шевельнула запястьем, и карта возникла у нее в руке. — Должно быть, в рукав завалилась, когда я тасовала колоду.
Она протянула карту Рози, и та долго ее рассматривала, прежде чем перевернуть и уронить на песок. Это была одна из дискордансов Фериус — на ней она нарисовала меня и подписала «Меткий маг».
— Ты нарисовала на ней правильную картинку, но неправильно ее подписала. Вот в этом и разница между нами, сестра. Ты следуешь по пути чувства, а не просветления.
— Да? Может быть, ты просветишь меня?
Вторая аргоси взяла карту, перевернула раз-другой, и в третий раз карта легла рубашкой вверх. Даже мне было видно, что это была уже не та карта, которую она взяла секунду назад.
— Теперь мы должны следовать этому знаку.
