«О предки!» — выругался про себя я, схватил Рейчиса и поднялся на ноги, пока белкокот не успел растерзать мальчика. Он иногда забывает, что дети — не просто короткие взрослые и их нельзя кусать, если вдруг обидишься.
— Что ты чувствовал, когда болел? — спросила Фериус.
— Я все время потел, и было очень больно, — ответил Йерек, быстро кивая головой, словно хотел, чтобы мы ему поверили. — Я слышал голос демона. Мне было плохо.
— Мы всюду искали лекарство, — сказала Аделла, обняв Йерека. — Ничего не помогало… нет, хуже. От всего, что мы пробовали, болезнь только усиливалась.
— Словно чувствовала, когда ей пытаются помешать, — сказала Рози, но смотрела она на Фериус.
— Продолжай, — сказала Фериус Аделле. — Расскажи нам все остальное.
Молодая женщина кивнула.
— Симптомы были такие ужасные, что мы уже начали думать, что Йерек может… — она посмотрела на сына. — Мы боялись самого худшего, — она улыбнулась. — Но потом к нам пришел человек и сказал, что слышал, будто мы ищем лекаря, который может вылечить Черную Тень. Я даже не знала, как эта болезнь называется, но когда он ее описал, я поняла, что именно она и была у Йерека.
— Как его звали? — спросил я.
— Соредан, — ответила она. — Доктор Соредан.
— Соредан? — спросила Фериус. — Такой высокий, темные волосы, всегда улыбается? — она указала на свою шляпу. — И шляпа вроде моей?
Аделла кивнула.
— Только на его шляпе были изображены какие-то символы.
— Дексан, — сказал я. — Это был Дексан.
Рози закатила глаза, словно мое умозаключение было настолько очевидным, что его даже не стоило произносить вслух.
Затем Фериус терпеливо выпытала у Аделлы все остальное. Йерек добавлял что-то от себя каждые несколько секунд, чтобы мы не забыли, что именно он через все это прошел. Дексан, в обличье доктора Соредана, сказал, что процедура опасная и дорогая. Вначале он не говорил точно, во сколько это обойдется, но когда Аделла подсчитала, сколько сможет получить, продав все ценное, что у нее было, и взяв в долг все, что семья могла себе позволить, на следующий день явился Соредан и назвал цену, которая почти точно соответствовала этой сумме. Через несколько дней деньги собрали, и Соредан провел «процедуру» — как по мне, так она больше всего походила на ритуальное заклинание. На следующее утро Йерек вылечился.
— Теперь времена тяжелые, — сказала она. — Нам пришлось продать лавку, и теперь я обстирываю богатых людей в нашем городке, но это того стоило, — она притянула Йерека к себе. — Стоило каждого гроша.
— Я рада, что все обошлось, — сказала Фериус спокойным тоном, но я знал, что она наверняка злится не меньше меня. Она опустилась на колени и посмотрела на Йерека. — Угу. Обычный мальчишка. Только смешной какой-то.
— Кто бы говорил! — Йерек захихикал и восторженно протянул руку, чтобы схватить Фериус за белую прядь в ее рыжих волосах.
Аделла жестом указала на дом.
— Как вы думаете… я попросила вашу подругу привезти нас, потому что слышала, что другие страдают от той же болезни. Я подумала, может, они захотят узнать от меня, что надежда есть. Может, они смогут найти доктора Соредана, и…
— Я думаю, что они его уже нашли, — сказала Фериус, оглядываясь на дом, — но сейчас их лучше не беспокоить.
Аделла кивнула, словно все поняла.
— Тогда мы отправимся домой, но ваша подруга знает, как нас найти, если мы можем чем-то помочь, — она подняла Йерека и усадила в тележку, потом села сама и взяла вожжи. Она помахала нам на прощание, потом легонько хлопнула лошадь по крупу и пустила ее шагом вдоль по улице.
— Как удачно — сначала человек заболевает, а через несколько дней появляется лекарство, — сказала Фериус.
— Но разве Дексан не сказал, что Берен послал за ним людей? Он вроде бы не сам явился к ним на порог.
— Просто он действует умнее, — она кивнула на удаляющуюся от нас тележку с лошадью. — Если все время проворачивать одну и ту же аферу, вскоре кто-то догадается, что происходит. Поэтому он платит людям, чтобы они пустили по городу слух про мага по найму, который может исцелить Черную Тень. Человек вроде Берена, с деньгами и связями, медлить не будет.
— Поэтому Дексан сидит на попе ровно и ждет, когда его найдут.
Она кивнула.
— Тому, кого трудно найти, заплатят еще больше.
Я посмотрел на дом Сенейры.
— Но почему он не вылечил Тайна? Зачем дал ему умереть?
— Может быть, у мальчика болезнь развивалась слишком быстро, — сказала Фериус. Ее голос зазвучал резче, и она добавила. — А может, мертвый сын заставит горюющего отца заплатить втридорога, чтобы спасти дочь. — Она повернулась к Рози, и я увидел, что гнев Фериус направлен не только на Дексана. — Значит, все так и есть?
Рози кивнула. Только теперь я заметил, что ее оседланная лошадь стоит тут же, а у Рози в руках ее седельные сумки.
— Погодите, — сказал я. — Что происходит?
— Здесь нет никакой чумы, — ответила она. — Чем бы этот Дексан ни занимался, какие бы еще трагедии ни постигли этих людей, это не чума.
— И вы… просто уедете?
— Да.
— Что, серьезно? Вы бросите Сенейру и ее отца? Остальных ребят в Академии? Они…
— Что бы с ними ни происходило, это касается только их, а не всего мира. Аргоси…
— Не надо, — сказала Фериус. — Он не поймет.
— Не поймет что? — спросил я у нее. — Что аргоси плевать на все, если только «весь мир» не трещит по швам?
— Это не так, малыш.
— Ты слишком нянчишься с ним, — сказала Рози. Она повернулась ко мне, и у нее в глазах не было никаких угрызений совести. — Путь Грома — не ударять в каждый источник боли и страданий. Аргоси должны тщательно выбирать, когда нужно вмешаться. А иначе они станут причиной еще больших страданий.
Во всем этом была какая-то холодная логика: аргоси не просто шляются по миру, делая добрые дела. Они вмешиваются в события, которые могут изменить ход истории всего мира. Чума может это сделать. Заговор, от которого пострадают несколько подростков или их семьи или даже рухнет Академия, — нет.
— И ты тоже так думаешь? — спросил я у Фериус.
— Идущая по пути Полевой Ромашки всегда смотрела на мир не так, как мы все, — сказала Рози. — Она… склонна докапываться до истины.
— Вот именно, — сказала Фериус.
Обе женщины долго смотрели друг на друга. Я не увидел ни враждебности, ни даже разочарования, только какую-то странную взаимную неуверенность, несмотря на то что они знали друг друга уже столько лет, каждая никак не могла понять, что думает другая.
В конце концов Рози поставила ногу в стремя и села на лошадь.
