— Ты что-нибудь слышал о Клоше? Местный вор в законе, который контролирует торговлю наркотой…
— Даже видеть приходилось. Смазливая рожа, а пользуется услугами проституток из заведения моей патронессы.
— Так вот, все бумаги о Бурмистрове я направил ему. А он уже выяснит — тот самый ли это Леха Докучай или кто-то другой.
— Что же, Клош выдаст тебе справку-заключение?
— Он ее банкиру выдаст. — Агейко стал серьезным. — Пойми, Вадим, даже если бы я написал статью, мне никто бы не позволил ее опубликовать. Вот какой парадокс происходит в нашей стране вообще и области в частности. Ворам готовы все простить — лишь бы они, даже не покаявшись перед народом, запустили украденные деньги в легальный бизнес. Понятно, государству это выгодно.
Он разлил джин по стаканам.
— Вадим, я хотел расспросить тебя о Пантове. — Как я понимаю, из-за него и начался весь сыр-бор. Ведь это Петяева распорядилась, чтобы я доставил тебе компромат на Бурмистрова.
— Виолетта Павловна?.. Никогда не поверю!
— Это ее месть. Когда-то они были любовниками, и депутат даже помог моей хозяйке открыть центр знакомств. Потом прошла любовь, увяли розы. То ли из-за того, что финансовые аппетиты Пантова с каждым разом росли, то ли из-за того, что он открыто, на глазах у бывшей возлюбленной, стал забавляться с девчонками. И Петяева взбрыкнула. А насолить Пантову и лишить его средств на избирательную кампанию она могла, лишь свалив с должности Бурмистрова. Такой расклад.
— Лихая баба! Сама под статьей ходит, а такую игру затеяла!
Евнух покрутил пустой стакан.
— Если честно, то мне ее по-человечески жалко. Когда-то она была лишь сводницей и свахой. А торговать «наташками» ее принудил Пантов. Хотя теперь, если ее не остановить, она от этого бизнеса не откажется. Да и моему терпению пришел конец. Видеть не могу больше этой грязи.
— Но сам-то пользуешься?
Евнух покраснел, но ничего не ответил.
— А почему ты решил мне все рассказать?
Агейко долго держал про запас трудный вопрос и наконец решился задать его.
— Ты о Кляксе что-нибудь слышал?
— Про девчонку, которую два молодчика Пантова из окна выбросили? Мне о ней твоя мать рассказывала.
— Моя мать? — у Евнуха от удивления округлились глаза.
— А разве ты не знал, что она работала администратором в злополучном доме отдыха? В ее смену и произошел весь скандал. И чтобы поменьше было разговоров на эту тему, Зою Ивановну попросту уволили. Она и пришла ко мне за помощью.
— Ну, с этими негодяями я еще разберусь… — тихо процедил Евнух.
— Ты знаком с ними?
— Было дело, — неопределенно ответил он.
— Так что, Клякса тебе нравится? — постарался вернуться к теме разговора Агейко.
— Я здесь ни при чем. Она нравится французу Кантона. А мне хотелось бы, чтобы она была счастлива. Но пока живет и здравствует моя хозяйка, она не оставит Кляксу в покое.
— Шантаж? — догадался Агейко.
— Да. Виолетта сделала все от нее зависящее, чтобы сосватать эту парочку. И теперь до конца жизни будет требовать от Светки деньги за свои услуги, а в случае отказа пугать тем, что расскажет французу о ее прошлом. Это в стиле мадам.
— Ты хочешь отомстить за мать этим придуркам — Вовану и Бобану?
— Это уже мои дела.
Агейко, немного запьянев, положил руку на плечо Евнуху.
— Я бы не хотел, чтобы ты наделал глупостей. Правда… — он сделал еще глоток. — Обидно будет, если твоя мать…
Евнух перебил его вопросом:
— Как она?
— Хозяйничает. Ты бы видел, какой она порядок навела у меня в квартире!
— Похоже на нее, — улыбнувшись, подтвердил Евнух. — Ну, мне пора. Прошу тебя, только ничего пока не говори обо мне родителям.
— И долго ты еще будешь скрываться? — поймал его за рукав и постарался задержать Агейко. — Почему не обрадуешь стариков и не вернешься домой?
Евнух изучающе посмотрел на журналиста.
— Я же тебе говорил — девчонка там у меня была. Кстати, на Кляксу очень похожая. Я узнавал: прошло четыре года, а она до сих пор ждет. Так вот, пока замуж не выйдет, я в поселке не появлюсь.
— Разлюбил?
Евнух поднялся.
— Юра, разве мало я тебе всего рассказал? Имей же совесть…
— Мы еще встретимся?
— Обязательно. Я тебя найду. — Евнух твердой походкой направился к выходу.
6
Сердюков поставил чемодан на лестничную площадку и потянулся к звонку своей квартиры. Он представил, как сейчас откроется дверь и жена окинет его ненавистным молчаливым взглядом: что, мол, явился, распутник?
Он даже поежился: было бы, где остановиться, он не приехал бы домой. Но не ночевать же на вокзале? Он взял себя в руки, все-таки нажал на кнопку звонка и через секунду услышал, как за дверью шлепают тапочки супруги. Она открыла дверь и приветливо улыбнулась:
— Заходи. А у нас гость. И мы тебя уже давно ждем.
Ничего не понимая, Сердюков робко перешагнул порог и тут же втянул голову в плечи, будто ожидая со стороны удара палкой. Но жена продолжала мило улыбаться:
— Ну чего ты, как не у себя дома?
— А что, собственно говоря, произошло? — Похоже, бить его никто не собирался, и Сердюков даже немного приободрился. — Что, на каждый ваучер выдали по «Волге»?
— А что, вы в думе приняли уже такой закон? Вот они, все твои ваучеры, так и лежат в шкафчике.
Из комнаты раздалось знакомое покашливание. «Неужели Хоттабыч?» — обрадовался Сердюков.
Жена взяла его под руку и чуть ли не насильно повела в комнату.
— А, отшельник! — вставая с кресла, обрадовался Хоттабыч. — Сколько лет, сколько зим! А я уже, грешным делом, начал думать, что ты навсегда останешься в Марфино.
— Поэтому и отозвал меня из командировки?
— Только ли поэтому? — Хоттабыч хитро скосил глаза на Жанну. — Я ведь тоже мужчина, причем холостой и за себя не отвечаю…
Они сели в кресла друг перед другом.
— Слышал, какую ты там бурную деятельность развел, — похвалил Хоттабыч. — Агейко мне звонил, сказал, что статью о твоих успехах готовит. Хотя и ненамного, но уже опережаешь Пантова по своему округу.
— Трудно сказать, Саша. Да и не соперничаю я с Пантовым. Просто хочется, пока имею депутатские полномочия, сделать что-то полезное и оставить о себе людям добрую память. Бедность кругом, разруха. Все только просят — дай, дай. И пальцем о палец не ударят, пока им не подадут, в рот не положат.
