– Ты где ночью шлялся? – вдруг спросил Гера.
– А что?
– Ну, старик, это не разговор. Давай, жду. Вполне официально жду, усек?
– Усек, – мрачно ответил Дмитрий и положил трубку.
«С отпуском не успел».
Всё, день оказался смят. Дмитрий думал лишь о том, чтобы его не задержали на службе, чтобы успеть до визита заскочить домой.
Посреди рабочего дня заглянул Савелий, как обычно, посоветоваться. Дмитрий разгребал бумажные завалы, оправдывая это бесполезное мероприятие необходимостью упорядочения документации. Надо оставить после себя, кроме доброй памяти, еще и тщательно упорядоченную документацию.
Савелий держал в руках тощую папочку.
– Дима, привет. Анекдот слышал? Ученые открыли единицу страха!
– Ну?
– Один андроп!
– Слышал.
– А… Ладно. Дима, ты глянь. Тут мне свежак подбросили. Не пойму, че с этим делать? Глянешь?
– Хочешь знать, че делать, Славик?
Дмитрий непонимающе посмотрел на приятеля, но вдруг улыбнулся и, подмигнув, предложил:
– Застрели его. Скажешь, пытался оказать сопротивление, угрожал топором.
– Ты чё? Это бухгалтерша, баба.
– Значит, бухгалтерша угрожала топором. Слышишь, Славик, оставь ты меня в покое. Не до тебя, извини.
Савелий пожал плечами и, буркнув: «Я тогда позже…» – вышел.
А потом вдруг звонит начальство и загадочно сообщает:
– Ты, Дима, что-то там насчет отпуска спрашивал. Так вот, пиши заявление с завтрашнего дня на июль-месяц. Ты в последнее время потрудился… Контузия там твоя… В общем – пиши.
– Это приказ, товарищ подполковник?
Шеф промямлил что-то, а потом добавил вполне разборчиво:
– Если тебе так понятнее, то приказ.
– Слушаюсь, товарищ подполковник.
– Да ладно тебе… Я сказал – ты делай. Всё.
По дороге домой широко и ясно думалось, что неплохо бы прихватить на рандеву с Гераклом зубную пасту, щетку, мыло и папирос, побольше папирос, пачек десять; военный билет, а паспорт и «корочку» спрятать, заныкать, лучше закопать во дворе. А там скажу, что потерял по собственной халатности, пусть штрафуют. А этих гадов, скажу, в глаза не видел. Вот стоял, гражданин начальник, за столиком, а этих в упор не разглядел. Всю ночь на ногах, возьмите в разумение, водки бутылку употребил, на жаре, с пивом. Ночью же был дома, на звонки, если были, – хоть в дверь, хоть куда – не отвечал, потому что не слышал, спал мертвецки. Не поможет. А что поможет?
«Мы все спешим за чудесами. Но нет чудесней ничего, чем та земля под небесами…» Вот привязалась, зараза, целый день крутится – «над крышкой гроба, над крышкой гроба…» Чтоб вас всех!
Дома ничего собирать в дорогу, разумеется, не стал. Позвал в окно Тимку. Тот, предвкушая трапезу, живо объявился на кухне. «Мур-р», – энергично произнес Тимур, в смысле «че хавать будем, хозяин?». Дмитрий сгреб кота в охапку и понес к соседке.
У соседки-пенсионерки он оставлял кота, когда уезжал в январе в отпуск.
– Зинаида Германовна, приютите моего бродягу.
– Конечно, Димочка, конечно. Вы же знаете – мы с Тимошей в прекрасных отношениях.
– Дело в том, что я в командировку. Скорее, что длительную. Возьмите пятьдесят рублей, если не хватит, я еще вышлю.
– Да-да, разумеется… Я поняла, – растерялась соседка.
Дмитрия она уважала, само соседство с офицером милиции вносило спокойствие в жизнь Зинаиды Германовны.
– Ну, вот и спасибо. Я надеюсь на вас, Зинаида Германовна. До свидания.
Монастырь КГБ – в свое время мужской общежитский монастырь, а теперь «большой дом» – стоял на самом высоком холме, нависая над городом. Территория с двумя трехэтажными зданиями и перестроенной под спортзал церковью отгородилась от мира крепостной стеной с башенками, крытыми черепицей свежего зеленого цвета.
У ворот Дмитрия окликнул из будки КПП офицер. Дмитрий сообщил, к кому и куда. Его записали, выдали временный пропуск.
– Ближнее здание. Второй этаж.
Дмитрий потянул на себя массивную деревянную дверь, вошёл в гулкий пустой вестибюль, огляделся. С портрета над раздевалкой взирал Феликс Эдмундович – серьезно, решительно. Узкая, под низким давящим полуарочным сводом, высеченная из камня лестница, истёртая за несколько сотен лет сандалиями – или что они там носили? – монахов, привела на второй этаж, испещренный, иначе не скажешь, нишами с дверьми. Хорошие стены. Мощные. Бронебойным не прошибёшь.
В кабинете номер двести семнадцать тишину тоже ничего не нарушало – окон не было, да и откуда им взяться в бывшей монастырской келье? Только дым клубами расходился под тусклой лампой в казённом абажуре. Гера восседал за столом, многозначительно уставившись на мохнатый ковер под ногами, твердо опершись о спинку кресла.
– Садись, чегевара, – указал он на стул.
– Лучше – присаживайся, – уточнил Дмитрий. – Курить у тебя, вижу, можно? Не задохнёмся?
Геракл не ответил, только ткнул пальцем вверх: там, в потолке, имелось что-то вроде зарешёченного отверстия, и Дмитрий запыхтел беломориной.
– Так где, говоришь, ночью шлялся?
– Не чуди, капитан. Ты ж сам у меня был. Куда мне шляться?
Гера задумчиво разминал в пальцах «Мальборо». И сам был задумчивый. Не сказать – пришибленный.
– Это да, – наконец ответил он, – бакш от тебя слегка пёр застарелый. Водка с пивом, а?
Ну да, вспомнил Дмитрий, Геракл ещё в школе милиции любил спорить, что по перегару определит, кто чего с чем намешал. И всегда выигрывал. Ему бы да в ищейки с таким нюхом. Так ищейка и есть. Ходит кругами, принюхивается… друг детства.
– А дверь мне чего сразу не открыл?
– Слушай, Гера, давай чётко, что у нас тут: допрос подозреваемого, опрос свидетеля, или как?
– Для определённости – разъяснительная беседа. Я тебе даже бумажки официальной не прислал, не заметил?
– Да! – Дмитрий в ярости загасил «бычок», смяв мундштук. – Сидел с близнецами, проводил сеанс чёрной магии, тут твой звонок, я их в окно, благо – первый этаж, быстро глоток водки, прикинулся сонным… Тебе это надо услышать?
– А ты не горячись, чегевара. Потому как дело тут – государственной важности. Я тебя предупреждал – не лезь. Предупреждал?
– Да где ж я лез?
Геракл, наконец, закурил.
– А что я должен думать? На пивняке они к кому пришли? К тебе пришли. Скажешь, случайность? Допустим. Только работа у нас такая, что не верим мы в случайности. Мы Комитет Государственной Безопасности. Государственной! Книжка такая полезная есть, больше в самиздатах распространяют, а я бы её миллионными тиражами. «Жук в муравейнике» называется – не читал? Зря. А я по роду службы… Там хорошо сказано, что наше дело – при малейшем подозрении на появление чёрта организовать производство святой воды в промышленных масштабах. И пусть мы ошибёмся и над нами будет хохотать весь мир… пусть мы ошибёмся…
