После чего проехалась к «лучшему нэйлдизайну в городе» и, понаблюдав за салоном, убедилась: да, это – та самая Иванна, ошибки быть не может.
Осталось дождаться утра.
Проснулась Мирослава засветло.
Дважды пила кофе, долго не могла собраться, несколько раз переодевалась – очень уж не хотелось выглядеть перед этой гламурной кисой какой-нибудь задрыпанкой. Глупость, конечно. Какое Иванне дело до ее внешности? Тем более, сейчас, когда «яблоко» их раздора уже год, как в могиле.
И всё же она надела тёмно-синюю шёлковую блузу, чёрные штаны «под кожу» и в обтяжку, чёрную же кожаную куртку. Подвела глаза и подкрасила губы. Откопала в шкафу ботинки на каблучке.
К салону, не доверяя трамваям, пришла пешком и заранее, хотя идти было не так уж близко. Дождалась стариков. Попросила стать их под клёном, напротив большого окна салона. Сказала, если что-то получится, она их позовёт внутрь. Если нет – пусть идут к Сергею и попытаются уберечь хотя бы его. Попросила ни о чём не спрашивать, сказав лишь, что все они оказались в очень странном месте со странными правилами. И извинилась заранее, если вдруг ничего не выйдет.
После чего глубоко вздохнула и пошла в салон.
Её с улыбкой встретила девочка-администратор, но Мирослава лишь рассеянно кивнула в ответ. Внимание её магнитом притянула светло-рыжая шевелюра, стоящей спиной хозяйки салона.
– Иванна! – позвала она.
Иванна обернулась. И застыла, вытаращив глаза.
– Помнишь меня? – Мирослава шагнула к ней.
– Ты… Ты же умерла! Мне Гари всё время это говорил. Он что, врал?
– Выходит, что врал. Скажи, ты хочешь увидеть деда с бабушкой?
– Ты чокнутая? Они умерли.
– Ты и обо мне то же самое говорила.
– Ну насчёт деда-то я уверена… – она постепенно приходила в себя. – Послушай, я не знаю, что тебе нужно, но ко мне сейчас должна прийти клиентка, так что…
– Не волнуйся. Как минимум час у нас есть.
Иванна нахмурилась, посмотрела пристально.
– Это ты, что ли записалась ко мне? Что тебе нужно? Не маникюр, это точно, – последнее прозвучало с едва заметной насмешкой, но Мирослава пропустила её мимо ушей.
– Выгляни в окно, прошу тебя! – она стремительно прошла по салону. – Это всё, о чём я прошу! Подойди сюда. Что ты видишь?
Иванна шумно выдохнула, но всё же подошла. Мирослава встала рядом с ней. С улицы пожилая пара помахала ей рукой. Они стояли у клёна – пожилая дама в красивом рыжеватом плаще, подпоясанном на талии, и её супруг в строгом чёрном пальто и шляпе, из-под которой смотрели добрые синие глаза. Пару задумчиво обнюхивал бродячий пёс. Старушка что-то достала для пса из сумочки. И никакой реакции на Иванну.
– Вижу жёлтый клён и собаку под ним. Что я ещё должна увидеть?
– Пойдём со мной к этому клёну! Может, когда ты подойдёшь…. Когда станешь рядом…
– Да отстань ты от меня! Уходи, или я охрану позову.
Ну уж нет! Мирослава была исполнена решимости проверить всё до конца. Хочет это гламурное кисо или нет, а она заставит её выйти на улицу, и поставит лицом к лицу с её бабушкой и дедом.
Мирослава схватила Иванну за руку и – словно током ударило. В глазах потемнело. И вообще – вокруг потемнело. И салон исчез…
Они едут в автобусе, а вокруг – ночь. Рядом с Мирославой – Игорь, на сидении через проход – Иванна. Друзья устраивали шашлыки за городом – у них свой дом в небольшом пгт и просторный двор, пригласили всех троих. Мол, мы со всеми вами дружим, и знать не хотим, что вы там не поделили… И назад ехали втроём, последним автобусом. Едва отъехали, автобус, попетляв по городку, остановился у тёмной остановки. Вспыхнул свет в салоне, открылись двери. Вошла полная тётка с двумя мальчишками – на вид лет шести и десяти. Семейство устроилось на сидении за Мирославой с Игорем. И мамаша тут же начала причитать о том, как отец мальчишек, к которому они сейчас едут, когда-то её бросил, как знать не хотел и к сыновьям не приходил, и как она сама их, сыновей, кормила-поила-одевала, а они теперь, неблагодарные, решили у отца жить, поскольку у него денег больше! Закончив очередную жалобную тираду, она тут же начинала новую – точно такую же, как предыдущая. Не выдержав, младший заявил матери, что она – неряха, оттого им с нею и плохо. Старший дал ему затрещину. И поспешно заверил мать, что они её любят, но вот бабушка – её мама – та ещё карга, когда она приходит, пацанам хоть из дома сбегай, а приходит часто.
В ответ мамаша снова запричитала о том, как она их сама растила, и какие они неблагодарные. Пластинка заевшая!
Если поначалу Мирославе было тётку жалко, то уже минут через пятнадцать ей хотелось лишь заткнуть уши и отогнать назойливую мысль: «С такими „высокими отношениями“, пожалуй, мальчикам будет лучше с отцом». В конце концов, Мирослава надела наушники, но тёткины стоны доносились и сквозь пение «Найтвиш».
А Игорю хорошо. Задрых у окна!
Мирослава усилила звук в плеере, и в этот миг – удар! Весь мир содрогнулся. Мирославу швырнуло на сидящую через проход Иванну, пытаясь удержаться в падении, она схватила экс-соперницу за руку…
И мир померк.
Мирослава выпустила руку Иванны. Кажется, здесь, в салоне, прошло не больше секунды. С улицы на неё обеспокоенно смотрели старики.
– Послушай, у меня новая жизнь, – сказала ей Иванна, отряхивая ладонь, словно от мусора. – Я, наконец, мужика нормального нашла. Он – талантливейший стоматолог. На деда похож. И мне никто больше не нужен. И мне не интересно кто там умер, а кто воскрес. И не это Гари твой, не переживай.
Гари. Она его так никогда не называла, но он сам любил именно такую форму имени. У неё перехватило дыхание.
– Где он?
– Кто? Мой стоматолог?
– Игорь. Гари!
– А то ты не знаешь. Сидит в своём кафе ненаглядном.
Мирослава не стала уточнять, в каком именно. Понимание пришло сразу, наотмашь.
– Или на вокзале. Любит там торчать. Бррр! Жуткое место.
– Я ведь была там, – пробормотала Мирослава. – И в кафе, и на вокзале. Я его не видела. Как ты не видишь деда с бабушкой, а неряха Роза Алимовна – детей…
– Да что ты привязалась ко мне? И Розу не трогай, она мне как мать теперь. Отвяжитесь от меня все. Я хочу начать новую жизнь.
Мирослава кивнула и пошла к выходу. У входа нос к носу столкнулась со стариками – не выдержав, они пошли в салон за ней.
– С вами всё хорошо? – старушка заглянула ей в лицо. – На вас лица нет. Когда у окна стояли, я думала, сознание потеряете.
На Иванну, маячившую рядом и следившую, чтобы Мирослава таки убралась прочь, они даже не взглянули. Как и она – на них.
Эксперимент завершён.
