– Ну и разбойники тут… – задумчиво изрек Гудрёд, убирая в ножны меч. – Чуть что – сразу в бега…
– Это да, они слегка зажрались, – согласился Бузислав. – Привыкли жирных купцов щипать, которые, как обнаженный клинок завидят, тут же начинают трясти мошной…
– А вообще я про этого Али-Бабу слышал, – вступил в разговор Шкодняк, русич с очень светлыми, почти белыми, волосами и шрамом, тянущимся через все лицо. – Болтают, что он в какой-то пещере огромные сокровища прячет. Может, пройдем по следу? Ограбим, так сказать, грабителей?
– Не стоит! – осадил разошедшихся воинов Мануил. – Думаю, что защищать свое добро разбойники будут с куда большим пылом, чем сегодня посягали на чужое! Но даже если у нас все получится, то что ты будешь делать с сокровищами? В Багдаде тебя тут же упекут в зиндан за владение краденым! Знаю я их порядки…
Шкодняк погрустнел.
– А что такое зиндан? – поинтересовался любопытный Нерейд.
– Это такая тюрьма, – охотно пояснил посол, – темная и глубокая яма с пауками и крысами. Ты что, хотел бы там побывать? Могу устроить…
– Нет, просто, спросил! – поспешно ответил рыжий викинг, оскаливая зубы в невинной улыбке.
– Вот и славно, – кивнул Мануил, – ну что, по-моему, мы можем ехать.
– Вне всякого сомнения, – отозвался Бузислав и повернулся к воинам. – Шлемы и кольчуги можно снять!
По каравану прокатилась волна восклицаний, выражающих разную степень облегчения.
Когда тронулись с места, то к убитым разбойникам уже пикировали, расправив черные крылья, два огромных грифа. Еще несколько темных точек виднелись в раскаленной вышине.
Багдад поднимался из песка подобно громадному кораблю, который некогда затонул, а теперь вдруг решил всплыть. Первыми на фоне вечернего, темно-синего неба заблестели верхушки многочисленных минаретов. В лучах падающего к горизонту солнца они горели золотом.
Затем высунулась похожая на вершину округлого шлема белоснежная крыша какого-то здания, украшенного по углам четырьмя башенками.
– Дворец халифа, – пояснил Мануил. – Я был внутри всего один раз и очень рад, что смогу побывать еще…
Величаво выплыли мечети, столь многочисленные, что можно было подумать, что город состоит только из них. Наконец показались городские стены, высокие и коричневые, как старое дерево; словно аккуратно опиленные пни, торчали кургузые, мощные башни.
Вокруг Багдада простирались поля, слева нес свои желтоватые воды Тигр.
– А город-то немаленький! – заметил Ингьяльд и присвистнул от удивления.
– Не меньше Константинополя, – кивнул Мануил. – Халиф Гарун аль-Рашид, обитающий здесь, претендует на власть над землями, тянущимися на сотни дневных переходов на запад и на восток. Даже империя не может тягаться с ним в мощи.
В последней фразе прозвучала изрядная доля сожаления.
Дорога, ведущая к широко распахнутым городским воротам, несмотря на вечернее время, была плотно забита. Ревели стада скота, гонимого на убой, скрипели телеги, ругались люди. Солнце, клонившееся к закату, застилала пелена пыли, а висящая в воздухе смесь запахов навоза, потных тел, старой кожи заставила бы упасть в обморок даже опарышей.
Поток людей, животных и телег перемещался к городским воротам со скоростью улитки.
– Так мы сегодня в город не попадем… – задумчиво проговорил Мануил. – А ночевать тут, у ворот, не хотелось бы… Как-то недостойно это посла цесаревны императрицы! Плети готовь!
Ивар недоуменно нахмурился, пытаясь догадаться, какое сейчас последует распоряжение. Но русичи, похоже, прекрасно знали, что делать. В их руках возникли плетеные ремни на коротких рукоятках, которыми они принялись стегать всех без разбора направо и налево, расчищая путь.
Над дорогой поднялась волна возмущенных криков. Какой-то осел, получив плетью по толстой серой заднице, заревел так, что посрамил бы дракона, и ловким движением сбросил хозяина со спины. Свалившись в придорожную канаву, тот разразился громогласными проклятиями, в которых поминался Аллах, все его родственники, а также родственники тех вислоухих, слабоумных шайтанов, которые бесчинствуют на дорогах хуже разбойников.
– Шайтаны – это мы? – вопросил Нерейд, с блаженным выражением на лице слушавший хулительную речь.
– Кто же еще? – ухмыльнулся Ингьяльд. – Ты вон и вислоух, и умом не вышел…
– А ну цыц! – грозно нахмурился рыжий викинг, но глаза его смеялись.
Выбранный Мануилом способ передвижения оказался, несмотря на некоторые неприятные последствия, весьма эффективным. Караван быстро продвигался по дороге. Неожиданным препятствием стало разве что большое коровье стадо: на удары плетьми неповоротливые животные отреагировали грозным мычанием и мотанием головами, на которых красовались острые рога.
Стадо сочли благоразумным объехать.
В клубах пыли и вони нарисовались распахнутые ворота.
– Куда прешь? – выскочила сбоку толстая фигура в сверкающем шлеме и при длинной сабле. – Все в очередь, сукины дети, в очередь!
– Перед тобой, дурья башка, сам посол цесаревны императрицы из Константинополя! – грозно рыкнул Бузислав, а Мануил расправил плечи и напустил на лицо надменность. – Что он, будет вместе со всякими пастухами и горшечниками ждать, когда его пустят в город?
Смуглое лицо стражника чуть побледнело, а черные глаза шустро пробежали по одежде Мануила, скользнули по снаряжению светловолосых воинов – явно наемников с севера, оценили количество слуг и вьючных лошадей.
– Э-э… – промямлил страж, безуспешно пытаясь втянуть объемистый живот и придать себе горделивую осанку, а потом сказал: – Проедемте к воротам! Там сотник разберется!
Расположившиеся у самых ворот стражи, которых тут было больше чем пчел на цветущем лугу, занимались важным делом: досматривали товары и вещи всех въезжающих в город.
– Не везешь ли ядов, дабы злоумыслить против халифа, да благословит его Аллах и приветствует? – допытывался длинный, как глист, стражник, у пожилого крестьянина, морщинистого, точно ссохшееся яблоко.
– Помилуйте, господин! – В голосе старика звучал испуг. – Я приехал продавать финики!
– А это что у тебя? – вопрошал другой воин, жадным взглядом окидывая купеческие повозки, груженные тюками ткани.
– Это? – с притворным изумлением отвечал их хозяин, дородный купец в оранжево-желтом халате. – Драный ситец для продажи старьевщикам!
– А мне сдается, что это первоклассный шелк! Пошлина – по динару за тюк! – осклабился стражник.
– Нет, вам почудилось! – В руках купца на мгновение мелькнуло нечто маленькое, туго набитое, приятно звенящее. И тут же исчезло с непостижимой скоростью, словно перехваченное непонятно откуда явившимся джинном. – Это именно ситец, пошлина – по медяку за тюк…
