У него было что-то вроде нервного тика: все эти двадцать минут, в течение которых они пытались обсудить случившееся, он практически беспрерывно постукивал костяшками пальцев правой руки по столу. Похоже, и в школьные годы у него что-то такое наблюдалось, просто она никогда не обращала внимания.
Сейчас она видела Разуваева так, словно на него направили операционный светильник: не первый молодости неудачник, инфантил и гордец, который вместо того, чтобы когда-то благодаря оставшимся от отца связям начать строить карьеру, просто присосался к какой-то конторе. Логист! Зато с десяти до шести, и на бабенок недорогих хватает…
Все. Пришла пора распрощаться с Максом и бежать на работу.
– Галь, ты чего так резко-то? Сильно торопишься?
Галина встала и принялась наматывать на шею шарф.
– Да.
Она открыла сумочку и достала кошелек.
– Ладно, я заплачу, – неуверенно выдавил из себя Макс.
– Спасибо, я сама.
Галина положила на стол пятисотрублевую купюру. Ее кофе стоил четыреста девяносто.
– Галь, знаешь… Ты это… Если что, ведь соучастницей пойдешь!
6
– Мама, вставай! С тобой все в порядке?
Аня, голубка, встревоженно ворковала в самое ухо.
Заботливая…
– Погоди, родная, я сейчас.
Прямо над ней, близко-близко, мелькнула теплая щека, которую почему-то захотелось поцеловать, но Анька уже отстранилась и теперь выжидающе стояла возле кровати.
– Мам, все у тебя нормально?
– Да. Иди, Анюта, уже встаю.
Самоварова не хотела отпускать свой сон. Чепуха какая-то ведь приснилась, но как же отчаянно не хотелось расставаться с этой чепухой!
Были там, во сне, каменные катакомбы, за каждым поворотом – низкие сводчатые залы, и в них люди, много людей. Она ищет кого-то, но, как это часто бывает во сне, не знает, кого конкретно…
Некой компании, состоящей из знакомых вроде бы лиц, удается увлечь ее разговором, но вдруг появляется тот, кого она так смутно, но верно ждала. Мужчина берет ее за руку и ведет танцевать. И она, легкая, как пушинка, кружится вместе с ним в потоке золотистого, чудом проникшего в подземелье света, и ощущения, которые она испытывает во сне, можно сравнить со счастливым освобождением – вот только неясно от чего.
– Уф! – Самоварова нехотя сунула ноги в тапочки.
В таком бы сне и помереть.
Несмотря на взаимную откровенность, простилась она с Валерием Павловичем сдержанно.
Ее коротенький список контактов мобильного телефона теперь пополнился новым – «Валерий Палыч». В дополнение к имени абонента, уже перед сном, сама не зная зачем, она сделала пометку: «Двойное убийство – психиатр».
Самоварова достала из-под подушки телефон, покрутила в руках, подумала, стерла дополнения и оставила просто «Валерий Палыч».
Подумала еще и поправила на «Павлович».
И тотчас почувствовала сильное, но приятное смущение, такое же неконтролируемое, как вчера, когда они, стоя на выходе из кафе и совсем не желая расставаться, давили из себя какие-то общие фразы, словно пытаясь наспех прикрыть внезапную искренность.
Ах! Точно! Как же это могло вылететь из головы…
Он же вчера пригласил ее к себе домой!
Ну, то есть как пригласил…
Не вдаваясь в подробности, она посетовала на то, что временно не имеет доступа в интернет, и он любезно предложил ей воспользоваться своим домашним компьютером, мол, на службу он ходит три раза в неделю, а во все остальные дни сидит дома и к компьютеру даже не подходит. Так что, торопливо убеждал он, она его совсем не стеснит. Когда же она спросила, не боится ли он так запросто приглашать в дом чужого человека, плоско отшутился, напомнив, что в базе данных поликлиники имеется ее карточка с адресом и паспортными данными.
Совершенно не понимая, что ей со всем этим делать, Варвара Сергеевна открыла в телефоне меню сообщений и быстро настучала «привет».
Липучка Пресли, восседая рядом на кровати, напряженно следил за тем, что она будет делать дальше.
Варвара Сергеевна тщетно пыталась придумать следующую, спасительную фразу, но что бы ни приходило в голову, казалось ей глупым или вульгарным.
– Мам! – послышалось с кухни. – Мама, ну где ты? Капа достала меня, иди уже, разбирайся с их жрачкой! Мне сосредоточиться надо!
Анька все говорила и говорила и, как показалось Самоваровой, ее голос доносился уже из коридора. Послышался скрип двери, какой-то шорох, Капино пронзительно-просительное мяуканье, шаги то приближались, то удалялись, а мысли путались, предательски дрожала рука, и Самоварова, зажмурив глаза, нажала на клавишу «отправить» и быстро сунула телефон обратно под подушку.
Когда она появилась на кухне, Анька сидела уже в бигуди и, уткнувшись носом в учебник французского, жевала бутерброд с сыром.
Сакраментальные сорок минут, за которые Самоварова успела сварить кошкам кашу, развить легенду о больном зубе и чем-то на автомате подкрепиться, тянулись мучительно долго.
Как только дочь закрыла за собой входную дверь, Варвара Сергеевна бросилась к своей подушке.
В ответ на ее дурацкое «привет» пришло целых два сообщения и информация о неотвеченном вызове.
«Привет! Как поживают Эспрессо и Капучино?» – и следом, через пятнадцать минут: «Нужен интернет – мое предложение в силе». А еще через десять минут был звонок, который она не услышала.
– Ладно, кошки, вы же посидите пару-тройку часов одни? Если будете лапочками, я, так и быть, чего-нибудь вкусненького вечером соображу. Нет, я все понимаю… Он, конечно, странный, но все же очень милый… Ну а что я теряю? Вот схожу и посмотрю, что там да как… Любому человеку интересно посмотреть, как живет психиатр, разве нет? В конце концов я к нему не напрашивалась, и потом, мне давно уже не по возрасту в студенческих кафе углы обивать. А что я могу поделать? Не драться же мне с Анькой, чтобы она мне выход в сеть вернула.
Минутами ранее на ее короткое и пугливое «ок» тут же прилетело лаконичное сообщение, в котором были только адрес и код домофона.
Сытая Капа, не проявляя интереса к метаниям хозяйки, почесала за красивыми ушами, равнодушно потянулась и разлеглась посреди комнаты. Пресли же, с явным неодобрением, с книжного шкафа наблюдал, как Варвара Сергеевна хаотично перемещалась по комнате, то разыскивая по ящикам помаду, то прикладывая к темно-синему платью возможные варианты туфель и сумок.
– Обещаю, я буду предельно осторожна! И чтобы без фокусов мне! – нарочито строго сказала Самоварова, добывая со дна флакона последние капельки духов.
Пресли фыркнул и повернулся к ней задом, удочкой свесив со шкафа хвост.
