Сплав этой общности и разности и создает всю непростую мозаику супружеских отношений. С одной стороны, самим психологическим глубинам человека-личности нужно, чтобы у него было как можно больше общих интересов с близким человеком, чтобы у них «рифмовалось» как можно больше сторон души. С другой стороны, чем развитее человек, тем он своеобразнее во вкусах, пристрастиях, привычках, взглядах. Сама психология человека-индивидуальности делает невозможным, чтобы у людей совпадали все интересы или хотя бы основные стороны характера. Между полюсами этого противоречия и балансирует у каждой пары сплав похожести и непохожести.
Конечно, чем полнее слияние душевных миров (то есть совместимость), тем глубже счастье; недаром слово «счастье» расшифровывают иногда как «со-часть». Но такое слияние доступно, к сожалению, немногим. Для большинства, пожалуй, достаточно, чтобы совпадали хотя бы какие-то главные интересы, привычки, убеждения.
Если между близкими людьми есть единство в главном, то их близость только укрепляется от уважения к своеобразию, непохожести, автономным областям другого человека — областям, в которые нет входа без особого приглашения. Для человека-индивидуальности такое уважение — одна из опор нормальных, хороших отношений.
Это касается и взглядов, и вкусов, и интересов. Пожалуй, в нынешней семье нужна не просто терпимость, а сокровенное уважение к инакомыслию — внутреннее, органическое, которое пропитывает все сознание и подсознание. Такое инакомыслие (если это «не враждебномыслие») только обогащает супружество, повышает его интересность, но, наверно, лишь когда у людей похожее отношение к жизни. Нормальная, хорошая семья попросту невозможна без такого уважения к инакомыслию: оно исключительно важно и в отношениях с детьми, тогда семья становится как бы школой, которая выращивает в людях демократические свойства души. Без этих свойств невозможна нормальная современная семья.
Совместимость — это или тяготение к тому, что нравится в человеке, или «мирное сосуществование» с тем, что кажется нейтральным или не очень приятным. Несовместимость — неуживание с тем, что не нравится, царапает, ощущается как неприятное. Совместимость с достоинствами человека часто несет в себе вкрапления несовместимости с его недостатками, вернее, с тем, что кажется недостатками. Причем главное здесь — именно «кажется» — не то, что есть на самом деле, а то, что видится, ощущается, кажется хорошей черточкой или плохой.
У одних людей между совместимостью и несовместимостью идет острая вражда, и цепь их отношений рвется на звенья притяжений и отталкиваний. У других — чаще у тех, кто терпимее и у кого недостатки слабее, — совместимость перевешивает и уколы несовместимости ранят меньше, не очень затмевают хорошие отношения.
Эти отношения дают больше радостей, если люди ведут себя как бы по законам двойной оптики: не дают себе привыкать к хорошим сторонам близкого человека и стараются так строить жизнь, чтобы эти хорошие стороны не тускнели; чужие недостатки стараются терпеть и прощать, свои — сдерживать и строить жизнь так, чтобы они поменьше вылезали наружу.
Старания эти невероятно трудны, они отнимают массу душевных сил, но дают взамен такие потоки радостей, такие заряды энергии, которые намного превосходят нервные траты.
Если такие старания слабы, люди поворачиваются друг к другу слабыми сторонами и нити их влечений начинают слабеть и лопаться одна за другой.
Мы выбираем, нас выбирают…
«Почему, когда влюбишься, любимая кажется самой лучшей девушкой на свете, а как женишься, узнаешь поближе, так видишь, что все это обман, ничем твоя жена не лучше других?»
Игорь В., 25 лет
В середине XX века Эрих Фромм, крупный американский философ, в книге «Искусство любить» выступил с глубокой теорией любви. «Любовь, — говорил он, — это высочайшее проявление силы… Я ощущаю себя изобильным, тратящим, живым, счастливым. Отдавание более радостно, чем получение».
Видимо, во многом он прав. Получает потребитель в человеке, отдает творец; причем не просто отдает, а отдает с радостью, только тогда эта отдача — творчество. Отдавание без радости (подневольное или альтруистическое) — это просто исполнение долга, повинность. Радостное отдавание — это душевное творчество.
В чем стержень фроммовской философии чувств?
Любовь для Фромма — не просто чувство, это прежде всего способность любить, то есть отдавать другому силы своей души; это активная забота о жизни и росте того, что мы любим; это особое состояние души — человеколюбие и жизнелюбие. «Если я люблю человека, я люблю людей, люблю мир, люблю жизнь». Способность любить — глубинное свойство активной и доброй души, часть ее всеобщей любви к миру, к жизни. Это не луна, которая отражает чужой свет, а солнце, которое светит само.
Но люди не понимают этого, говорит Фромм, они считают, что любовь вызывается объектом любви, а не способностью любить. Они как бы извлекают источник любви из себя и помещают его в другого — ищут нужный им «объект», а не растят в себе способность любить. Они ведут себя как человек, который хочет научиться рисовать, но не учится, а ждет подходящую натуру.
Фромм, очевидно, прав: способность любить дается именно добрым состоянием души, активной настроенностью характера — тем, что названо здесь эгоальтруизмом. Если этого нет, никакой «объект» не разбудит в человеке любовь.
Приведенный выше анализ теории любви Э. Фромма взят из недавно вышедшей книги Ю. Б. Рюрикова «Мед и яд любви». Насколько же обладают способностью любить вступающие в брак сегодня? Насколько они вообще подготовлены к совместной жизни с любимым человеком?
Готовы ли вы к встрече с любимым?
Вопрос далеко не праздный. Социологические исследования, проведенные среди выпускников школ и уже работающей молодежи, свидетельствуют о том, что, мечтая о большой любви, и юноши, и девушки очень расплывчато представляют себе совместную жизнь с любимым человеком. Подавляющее большинство (88 процентов) опрошенных отождествляют брак с постоянным пребыванием рядом с любимым (любимой), возможностью законным путем получать наслаждение от физической близости с ним (с ней). Важная установка на создание семьи с несколькими детьми у многих молодых людей заменяется половым влечением, а совместная жизнь сводится лишь к сексуальной. Чувство любви нередко отделено от чувства долга, ответственности за те отношения, которые сложатся в семье. Не придают молодые люди должного внимания и полной экономической самостоятельности как важному условию стабильности молодой семьи. Многие полагают, что при заключении брака важны лишь два фактора — любовь и нравственные качества избранника. И абсолютно никто не упоминает о необходимости профессиональной подготовки мужа и жены (да-да, муж и жена — это профессии). А ведь она, эта подготовка, начинается чуть ли не с раннего детства.
…Присмотритесь к детям, понаблюдайте за ними. Какие они разные! Вот этот мальчишка, провожая девочку до дома, всегда несет ее портфель, отбирает сумку у матери — у него просто в крови уже понятие о том, что женщин надо оберегать, что им нельзя поднимать тяжелое. Он, такой еще маленький, — уже мужчина!
