На этом третья тетрадь закончилась. Последние страницы Илья Абрамович листал не так внимательно. Собственно, он уже видел текст и мог бы за несколько минут убедиться в его полноте. Дмитрий постарался на славу. Справился с зашифрованным посланием Шустова не хуже Максима, а снимки самих тетрадей передал по интернету ещё в тот день, когда сам впервые их увидел. Илья Абрамович поначалу удивился, когда пять дней назад Дмитрий вдруг потребовал привезти ему «Город Солнца»; сам бы, пожалуй, не додумался до такой комбинации – поверил, что книга утратила значение с той минуты, как Максим обнаружил в ней указание на Цейлон.
Тем не менее Илья Абрамович сейчас потратил немало времени, чтобы заново прочитать все три тетради. Подготовил настоящий спектакль. Жалел только, что рядом нет Лизаветы, она бы оценила его подход. Сидевший за столом Баникантха, стоявший у входа в ресторан Шахбан, прятавшийся на крыше Сатунтар и ждавший в машине водитель – никто из них не воздаст должное его игре.
Илья Абрамович готовился изобразить недоумение от прочитанного. Затем планировал посетовать на кончину Гаспара Дельгадо, которого в самом деле доконала затяжная лихорадка. Илья Абрамович готов был пойти на что угодно, лишь бы вывести Максима из равновесия и так подтолкнуть к ошибке. Раззадоренный, мальчишка наверняка сболтнул бы лишнее, однако теперь ни о каком спектакле речи не было. Илье Абрамовичу стало плохо.
Никогда прежде он не чувствовал таких резей в животе. «Проклятый ячий сыр!» И как не вовремя… Его, конечно, предупреждали, что акклиматизация на высоте сопровождается слабостью и дурнотой, но ведь не настолько сильными! Кишки выворачивались под кожей, стягивались узлами и дёргались в такт сердцебиению. Илья Абрамович чувствовал, как по ним скользят холодные пузыри. Надеялся переждать приступ, не хотел показывать остальным свою слабость, поэтому пока не закрывал тетрадь, а потом увидел, как вырвало Баникантху, и догадался, что дело тут совсем не в сыре и уж точно не в акклиматизации.
Индиец даже не пытался прикрыть рот. Залил стол тёмно-оранжевой массой. Запахло не до конца переваренной пряной пищей. Брызги полетели во все стороны. Когда они упали на рукав Илье Абрамовичу, он и сам почувствовал поднявшуюся к горлу тошноту. Насилу проглотил горькую отрыжку и только сейчас заметил, что Максим и Шмелёвы встали со стульев.
Мальчишка обдурил его!
Не было ни времени, ни сил выяснять, как ему это удалось. Илья Абрамович правой рукой достал из кармана телефон, а левой продолжал сдавливать живот, словно тот, вскипев отравлением, мог лопнуть. Несколько пузырей скользнули вниз по кишкам. Илья Абрамович не сдержался. Испустил серный палёный запах. Увидел, как Максим, наклонившись через стол, взял забрызганные рвотой тетради Шустова. Одолевая слабость и усиливавшиеся рези, Илья Абрамович попытался ему помешать, в итоге выронил телефон и громко, с хрипом, выругался.
Мальчишка ничего не говорил. Просто наблюдал за происходящим, а потом, уперев руки в бортик стола, двинул его с таким напором, что Илья Абрамович и Баникантха вместе со стульями опрокинулись на пол. Следом заструились перепачканная скатерть и всё, что на ней стояло.
Боль от падения ненадолго отрезвила. Илья Абрамович давился злобой и тошнотой. Со лба катился пот. Горло жгло от ядовитых газов. Живот окончательно потяжелел, стал свинцовым, а кишки в нём не прекращали выкручиваться резиновым клубком.
Разорвав скатерть и запутавшись в её лоскутах, Илья Абрамович искал выроненный телефон. Весь перепачкался в рвотных массах Баникантхи, в судороге отвращения попытался отползти в сторону. Сам индиец поначалу лежал неподвижно, с приоткрытым ртом, из которого продолжала сочиться бордовая, под цвет бетеля, жидкость. Затем взвился на месте, откатился от стула и, обхватив живот руками, принялся испуганно бормотать что-то неразборчивое. После второго, чуть менее обильного приступа рвоты завыл собачим визгом. Слабак! Ничтожество! А если уж начал стонать, так лучше бы делал это громче, чтобы с улицы услышал Шахбан.
Приподнявшись, Илья Абрамович увидел, как Шмелёвы и Максим убегают. Дмитрий явно не ожидал такого поворота, растерялся. Они устремились на кухню. Значит, догадывались, что на входе их будут сторожить. Ничего, далеко не убегут. Нужно только добраться до телефона и предупредить остальных.
Из-за соседних столов вставали. Женщины прикрывали рот рукой. Несколько мужчин неуверенно пытались подойти к Баникантхе, но, кажется, брезговали к нему прикасаться и только глупо переглядывались, не зная, что делать.
В дверях кухни Максим сшиб выходившую официантку. Та, загремев подносом с тарелками, повалилась на пол. Побег был продуман не так уж хорошо. Илья Абрамович, отчаявшись найти телефон, попробовал встать, но по телу прокатилась такая боль, что он рухнул обратно на размётанную скатерть, дешёвые салфетки и зубочистки. Наконец закричал во всю силу, из-за чего посетители вокруг отшатнулись. От крика голова пошла кругом, а после очередной подавленной отрыжки по рту растёкся неприятный привкус ячьего сыра и желчи.
Увидев перед собой Шахбана, Илья Абрамович даже не смог указать ему, куда убежали Шустов-младший и Шмелёвы. Боялся отнимать руки от бугрившегося живота.
– Кухня! – выдавил он. – Давай!
Вслед за словами пришла рвота. Илья Абрамович больше не мог её сдерживать. Только постарался повернуть голову, чтобы не захлебнуться.
Через час он уже лежал в больнице. Тесная палата, отгороженная от других, сейчас пустовавших палат белыми ширмами. Кочковатый, закутанный в полиэтилен матрас. На стене – аляповатый плакат, посвящённый симптомам горной болезни. Доктор заглядывал сюда каждые двадцать минут. Ещё бы понимать, что он там говорил на своём кошачьем английском.
Промывание желудка, физраствор и лекарства смягчили боль. Медсестра даже предлагала подышать кислородом. Илья Абрамович отказался. Тяжесть в животе так и не прошла, его по-прежнему пучило, но рези утихли, да и кишки наконец успокоились. Не знал, что они вообще могут так стремительно и жестоко взбунтоваться.
Илья Абрамович злился на себя из-за собственной рассеянности. Позволил мальчишке обдурить его и до сих пор не мог понять, как тому удалось подсыпать в чай рвотное, слабительное или что он там подсыпал. Или это сделала Анна? Нет, девчонка сидела напротив, Илья Абрамович заметил бы.
Во всём был виноват Баникантха. Чёртов индиец ещё ответит за свою промашку. Илья Абрамович поручил ему не спускать с Максима глаз. Знал, что сам будет занят тетрадями Шустова и задуманным спектаклем. Даже Сальников при всей его тупости и обозлённости справился бы с этим поручением, однако он уже отличился, подставив свою башку под бронзовую чашу.
Позвонил Шахбан. Отчитался. Сказал, что отследить беглецов не удалось. Они плохо подготовились – наделали шуму на кухне, опрокинули раскалённую сковородку на одного из поваров (в итоге он отправился вслед за Ильёй Абрамовичем и Баникантхой в больницу), затем уткнулись в запертую дверь чёрного хода, в итоге выбили стекло и едва успели выбраться наружу. Там их ждала машина. В любой другой день Сатунтар смог бы проследовать за ними, однако беглецов укрыла песчаная буря – усиленная вечерней мглой, она ограничила обзор до нескольких метров, через её завесь не могли продраться никакие фонари.
