Екатерина Васильевна сквозь слёзы наблюдала за тем, как Дима шаг за шагом раскладывает буквы шифралфавита.
– Вот, – Максим решил не дожидаться Диму и протянул маме листок с расшифрованным посланием.
– Господи. – Руки Екатерины Васильевны дрожали. – Это какое-то безумие. Опять эти игры…
– «Когда мир лишится оков, оковы станут ключом» и остальное. Ты знаешь, что это значит?
– Это безумие…
Екатерина Васильевна обхватила голову руками. Взъерошив себе волосы, по очереди посмотрела на всех, кто был в комнате, будто надеялась на их поддержку. Аня так и стояла возле окна. Кристина сидела на кровати. Обе молчали. Что они могли сказать?
– Так. – Павел Владимирович наконец закрыл за собой дверь. – Теперь даже не обсуждается. Мы уезжаем. Завтра утром.
– Нет, – устало вздохнул Максим. – Ты так и не понял. Они знают, что мама сменила фамилию. У них мои паспортные данные.
– Откуда?
– Из университета, откуда. Я же сказал про преподавателя. Так что нам не спрятаться от них. Ни в Курске, ни где бы то ни было ещё. Они всё равно найдут нас. И что тогда? Уедем к бабушке в Иркутск? А дальше? К троюродным родственникам на Камчатку? Потом к друзьям в Казахстан? К чему всё это приведёт?
– И что ты предлагаешь?
– Предлагаю играть по их правилам. Нет, не смотри так на меня. Мне это самому не нравится. Но, если не можешь изменить правила, играй по ним и сделай всё, чтобы выиграть.
– Максим, ты бредишь, – глухо, почти обречённо сказала Екатерина Васильевна.
– Нет, мам. Я предлагаю выход. Картина Берга – лишь одна деталь какого-то огромного пазла, содержание которого мы не знаем. Деталь, которую отец украл у Скоробогатова. Судя по всему, не только её. Ты же сама говорила, помнишь? Прежде чем уйти от нас, отец сказал тебе, что Скоробогатов дурак и всё испортит. Отец решил взять дело в свои руки. Украл то, что могло привести его к прокля́той mysterium tremendum. Решил, что Скоробогатов её недостоин. И получается так, что оставил нам с тобой указание, где это краденое спрятано.
– Что?..
– Отец написал: «Всё оставляю тебе». Не знаю, зачем он это сделал. Хотел подстраховаться или надеялся, что ты пойдёшь по его следам, если он сам провалится. Это неважно. Главное – понять, что именно он нам оставил, и отдать это Скоробогатову. Отдать всё, что можно. И тогда, если повезёт, нам дадут спокойно жить. И… быть может, отпустят Абрамцева и Погосяна. Понятно? – Максим посмотрел на Корноухова.
Тот не торопился отвечать.
– Отец всё рассчитал. Передал нам все фрагменты загадки. В детстве показывал мне скиталу. Объяснял, как её использовать. Мам, он знал, что однажды я догадаюсь. Использовал ключевое слово из вашей переписки. А тут, – Максим показал письмо с расшифровкой, – оставил подсказку. И только прошу тебя, скажи, как этой подсказкой воспользоваться.
– Я не знаю… – мама повела плечами.
– Неправда! – вспылил Максим. – Нам не хватает последнего фрагмента! Отец наверняка что-то передал вместе с картиной и письмом, что-то… – Максим неожиданно замолчал.
– Может, он не успел? – тихо предположила Аня. – Хотел, но не успел?
– Нет… – Максим попятился и упёрся в столик. – Только не это…
– Мы не будем играть в эти игры, – Корноухов обращался к Екатерине Васильевне. – Уедем, как и планировали. А там всё спокойно обдумаем. Если б они хотели до нас добраться, давно бы это сделали.
– И будем всегда жить в страхе? Как Покачалов? – Максим произнёс это тихо, неуверенно.
– Ты чего? – Кристина обеспокоенно посмотрела на него.
– И тебе нужно уехать, – Корноухов строго посмотрел на неё, будто это Кристина была виновата в происходящем. – Уезжай к маме в Тулу. И вы все! – Теперь он говорил Ане и Диме. – Чего вы тут забыли? Уходите и забудьте обо всём, что слышали.
– Нет… – продолжал рассеянно качать головой Максим.
– Макс? – Аня не понимала, что происходит.
– Отец… Он ведь действительно оставил мне кое-что. Только я… Тогда, в девятом году. Он приезжал к нам в последний раз. Маме подарил маску Ямараджи, а мне…
– Глобус! – вскрикнул Дима. Вспомнил историю с глобусом, который оказался последним подарком от Шустова-старшего и который Максим выбросил после того, как заболел дедушка.
– Глобус? – заинтересовалась Кристина. – Ты ничего не говорил.
– Да я и не думал. А ведь… Чёрт возьми, это же так очевидно. – Максим ударил себя ладонями по вискам.
– И где он?
– Отправился на помойку, вот где. Семь лет назад. А с ним, значит, и отцовское «Всё оставляю тебе».
– «Когда мир лишится оков, оковы станут ключом», – Дима вновь сел на стул. – Это вполне может быть о глобусе.
– Каким он был? – Кристина встала с кровати.
– Что?
– Глобус.
– Простой… – растерянно прошептал Максим. – Пластиковый, с какой-то жидкостью внутри. С кучей стран. Дурацкий, бестолковый глобус, который даже толком не крутился, потому что у него не было оси… А мне тогда казалось, что это лучший подарок. Я ещё верил, что отец вернётся.
Максим был подавлен. Понял, что теперь, после стольких усилий, всё-таки упёрся в тупик. Если глобус действительно был решающим фрагментом, на который указывали остальные подсказки, то Максим остался ни с чем.
– Нет, – Корноухов неожиданно приблизился к Екатерине Васильевне.
– Паш…
– Нет!
– Что такое? – Максим рассеянно посмотрел на маму.
– Я должна это сказать.
– Не делай этого, прошу. Просто уедем. Ты же сама понимаешь, что это безумие, – настаивал Корноухов.
– Мам?
– Нет!
– Я видела, как ты выбросил глобус, – в слезах сказала Екатерина Васильевна.
Корноухов больше не пытался её остановить. И только со злостью смотрел себе под ноги.
– Я видела, как ты плакал. Ты шёл с ним в обнимку. Ты не хотел этого делать. Тебя трясло.
Максим сдавил кулаки.
– Я пошла за тобой. Боялась, что… А ты ничего не замечал. Плакал. И ведь… так бережно, осторожно опустил глобус у контейнера. Я видела, как ты стоял возле него на коленях. Максим… Я знала, тебе будет неприятно. Это было твоё личное. И я не подошла. А потом… потом я унесла глобус. Подумала, что ты одумаешься. Да, Серёжа был неправ. Он поступил ужасно. Но ведь он твой отец. И я… представила, как потом отдам его тебе и как ты будешь рад…
– Где он? – сухо спросил Максим.
Екатерина Васильевна ответила не сразу. Ей нужно было отдышаться. Она взяла Павла Владимировича за руку и, только почувствовав его поддержку, сказала:
