И как только это произошло, поднялась метель, снежный вихрь подхватил Кнута, закружил и куда-то понес.
Кнут крепко зажмурился, а когда снова открыл глаза — он стоял на лесной тропинке, вокруг таял снег, а по всему лесу шумели ручьи. Снова вернулось лето.
«Ну, теперь надо глядеть в оба», — решил он и снова углубился в лес.
Но не успел Кнут сделать даже несколько шагов, как вдруг увидел чудесную зеленую поляну. Здесь было столько земляники, что казалось, будто трава обрызгана красными капельками.
«Пожалуй, не беда, если я чуть-чуть задержусь и полакомлюсь ягодами. Ведь обед начнется не раньше четырех», — подумал Кнут.
Но едва он протянул руку к землянике, как все ягодки бросились врассыпную, да так быстро, что Кнуту ни одной не досталось.
«Вот так дела! — подумал он. — В этом лесу, кажется, все заколдовано, даже земляника».
Он наклонился к самой земле и тут только разглядел, что это никакая не земляника, а крошечные лесные человечки — эльфы. Ростом они были не выше травы, и все — в алых юбочках и шапочках.
А на зеленой кочке посреди поляны восседала сама королева эльфов.
— Здравствуй, здравствуй, Кнут-музыкант! — приветствовала его королева. — Так это ты распугал весь мой народ?
— Прошу простить меня, ваше величество, — сказал Кнут, кланяясь королеве, — но я по ошибке принял ваших подданных за спелую землянику.
— Бедный мальчик! — воскликнула королева. — Ты, наверно, ужасно голоден?
— Как же иначе, если со вчерашнего дня я ничего, кроме каленого железа и замороженной ртути, в рот не брал! — усмехнулся Кнут.
— Да, этим сыт не будешь, — согласилась королева эльфов и, обернувшись к своим фрейлинам, приказала: — Дайте ему маковую росинку и комариную ножку! И поживее: пусть бедолага хоть раз наестся досыта.
— Благодарю вас, ваше величество, — сказал Кнут. — Но я бы предпочел, чтобы вы дали мне корзинку земляники и ведерко парного молока.
— Вот так грубиян! — возмутилась королева. — Мало того, что этот невежа явился в мое королевство без спросу и раздавил две дюжины моих верных подданных! Он еще смеет спорить со мной!.. Эй, лесные пауки! Сюда! Мигом принимайтесь за работу!
И тотчас с деревьев спустились на ниточках тысячи пауков. Они окружили Кнута со всех сторон и принялись ловко опутывать его паутиной.
Кнут попробовал было разорвать паутину — но его руки уже были плотно прикручены к телу. Хотел убежать, но не смог ступить и шагу, будто спеленутый младенец. Глаза мальчика залепила густая паучья сеть, и все кончилось тем, что он как подкошенный повалился в траву.
Ну и смех поднялся кругом! Никогда еще эльфы так не веселились! Они плясали вокруг Кнута, прыгали на нем, щекотали ему нос и шею и вообще были в восторге от такой забавы.
— Вот и лежи теперь здесь, пока сам не попросишь капельку росы и комариную ножку! — пищали они ему в самое ухо.
«Плохи мои дела», — уж в который раз подумал Кнут. И вдруг в голову ему пришла отличная мысль.
— Тише, тише, маленькие эльфы, — взмолился Кнут, — послушайте меня! Ради того, чтобы вы на меня не сердились, я готов съесть не то что комариную ножку, а даже стебель тростника! Пусть только кто-нибудь из вас достанет тростник из кармана моей куртки и сунет мне в рот.
Всем известно, что эльфы страшно любопытны. Само собой, им захотелось поглядеть, как человек станет жевать тростник.
И тут же четверо смельчаков, словно в глубокую пропасть, нырнули в карман Кнута. С трудом выволокли они оттуда тростниковую дудочку и потащили ее вверх по рукаву Кнута, потом по его плечу, потом по шее — и так до самого подбородка. Там они разом налегли за нее, подняли и приложили к губам мальчика.
А Кнут, едва дудочка оказалась у него во рту, дунул в нее, и тростниковый стебель запел так жалобно, что веселый смех эльфов на поляне мигом утих. Потом стало слышно, как на траву шлепнулась одинокая капля, за ней другая, третья — и чем дальше, тем больше.
Кнут, хоть и не видел ничего, сразу догадался, что это плачут эльфы. Ему даже стало жаль их — уж очень горевали эти маленькие веселые существа.
— Послушайте; эльфы;— наконец проговорил Кнут, — если вы меня освободите; я прикажу моей дудочке снова развеселить вас. А не отпустите — будете вечно лить слезы!
Ничего страшнее эльфы даже представить не могли. Громко всхлипывая и сморкаясь, они бросились сдирать с Кнута паутину, распутывать его руки и ноги.
И вот наконец Кнут поднялся во весь рост и взглянул свысока на своих маленьких противников. До чего же жалкий был у них вид! И все-таки он не стал отказывать себе в удовольствии, и еще раз подул в дудочку.
Бедные эльфы! Больше всего на свете они любили смеяться и плясать, а эта ужасная дудочка заставляла их заливаться слезами.
Но Кнут не стал их долго мучить. Еще раз дунул в дудочку — и громкий веселый напев зазвучал над поляной.
Что тут случилось с эльфами! Они едва с ума не сошли от радости. Они прыгали так высоко, будто хотели сравняться с жаворонками в небе. Кнут то и дело отряхивался, потому что эльфы сыпались на него, словно желуди с дуба осенью.
— Ну, теперь мне пора, — сказал Кнут, когда эльфы наплясались до упаду. — Прощайте, малыши! Веселитесь, но помните о моей дудочке!
«С горным королем, со снежным королем и с эльфами я уже познакомился. Любопытно, чем встретит меня королева лесов?..» — размышлял Кнут, шагая по тропинке. Не успел он отойти и сотню шагов от поляны эльфов, как вдруг увидел в стороне болотце, поросшее морошкой.
«Ну почему бы мне не съесть ягодку-друтую? — подумал мальчик. — На вид — самая обыкновенная морошка — не прыгает, не говорит, не плачет и не смеется».
У края болота лежала огромная старая ель, видно, поваленная бурей. Раздвинув густые, мохнатые ветви, Кнут начал перебираться через толстенный ствол — а в следующее мгновение обмер от страха: ель вдруг поднялась во весь рост, а сам он повис высоко над землей, вцепившись в ветку.
— Кто это осмелился потревожить меня после обеда? — скрипучим голосом проговорила ель. — A-а, это ты, Кнут-музыкант! Ты что же, не знаешь, куда попал? Я — королева леса, а мои владения тянутся на семь миль. Видишь, какой у меня прекрасный дворец?
Кнут оглянулся по сторонам, но ни на семь, ни на десять миль вокруг не было видно ничего, кроме непроходимой лесной чащи.
Несмотря на то что ему все еще приходилось болтаться между небом и землей, Кнут вежливо спросил: нельзя ли ему спуститься на землю, чтобы собрать пару горстей морошки.
