И тут решили они поиграть. Стали кидать один в одного огромные валуны, словно ягодки рябины, сшибали ногами столетние деревья, разводили из них костры и подпаливали друг другу бороды головешками. А после вздумали помериться силой: стали пробовать сдвинуть с места плечом горные цепи и пить воду из океана, пока кое-где не показалось дно. Соленая вода ударила им в голову, и принялись тролли бегать наперегонки, забыв, что находятся на острове. И в конце концов оба плюхнулись в море.
— Нет уж, — заявил Бурребир, стряхивая соленую пену с бороды, — не годится это место для такой забавы. Давай-ка лучше посмотрим, кто из нас сумеет поймать солнце!
Все тролли решили: вот это игра так игра. Надо догнать солнце, ухватить его за рыжий воротник и сунуть в мешок. Какая великолепная темнота наступит, и не надо будет больше щуриться от дневного света!
— Давай спорить на часть света, — воскликнул Бурребир, — что я догоню солнце, как только оно начнет подниматься из-за горы!
— Это уж слишком просто! — возразил Бирребур. — Нужно лечь спать на горе и встать пораньше, тут и ухватишь солнце за воротник. Зато я могу поймать его, когда оно станет садиться. Такое не всякому под силу.
На том и порешили. Братья отправились по домам и обули сапоги-скороходы.
«Побегу-ка я на восток, через Северную Америку, — подумал Бурребир. — Если не догоню солнце в горах Аляски, то уж точно поймаю его в Скалистых горах».
«А я побегу на запад, через всю Азию, — прикинул и себе Бирребур. — И дурак же я буду, если не нагоню его на Великой Сибирской равнине…»
И вот помчались оба — только сапоги застучали да заскрипели.
До чего же чудной был этот бег!
Бурребир, как уже было сказано, кинулся в Северную Америку, пересек заснеженную равнину и залег в Аляскинских горах, поджидая солнце. Пробежать сотню миль по равнине — дело пустяковое, а вот взбираться на горы куда труднее.
— Уф-ф! — пыхтел и отдувался Бурребир, наконец-то забравшись на горную вершину. — Что-то лестницы здесь крутоваты! Отдохну-ка я маленько, а потом стану караулить солнце.
И он уселся на вершину самой высокой горы, подгреб под себя малость мха — гора-то жесткая, и мигом уснул. А поскольку будильника там не найти и на сто миль вокруг, Бурребир проснулся, когда солнце уже высоко поднялось и слепило ему глаза.
— Вот как, так ты еще и смеяться надо мной!.. — пробурчал Бурребир себе в бороду. — Ну, погоди, схвачу тебя завтра утром в Скалистых горах!
Ничего не оставалось, кроме как бежать и бежать дальше на восток, а уж там с разбегу подняться на самую высокую вершину.
«Теперь-то уж я не засну, — подумал Бурребир. — Суну в бороду осиное гнездо и по муравейнику в каждый сапог-скороход…»
Сказано — сделано. Ясно, что Бурребир и на секунду глаз не сомкнул той ночью. Когда утреннее небо начало розоветь на востоке, он уже сидел в засаде за скалой, чтобы солнце его не сразу заметило. Рядом с троллем лежал наготове мешок — чтобы сунуть в него светило, словно брюкву, как только оно приподнимет свой рыжий диск над острыми скалами.
Не успел Бурребир сосчитать до десяти, как солнце показалось из-за горы, и он тут же схватил его. Но не тут-то было: оно засверкало, затрещало, во все стороны посыпались искры, как в кузнице, когда кузнец обрушивает молот на раскаленное добела железо, и были эти искры ужасно горячие. Тролль обжег лапы, опалил бороду, искры засыпали ему нос и глаза, а сам он с воем покатился кувырком вниз с горы.
У подножья Бурребир вскочил на ноги и пустился наутек. Он бежал, не разбирая дороги, покуда не свалился в большое Медвежье озеро, откуда его выловил один американский доктор и поместил в больницу в какой-то глухомани. Может, там он лежит и по сей день с пластырем на носу и дожидается, пока его обгоревшая борода хоть немного отрастет, чтоб не стыдно было показаться мелким троллям у Берингова пролива.
А что же приключилось с Бирребуром?
В те времена в деревне Кемпеле близ Улеаборга жил кузнец по имени Пааво. Как раз в ту пору строили в Финляндии новую железную дорогу, и Пааво день-деньской махал молотом. Однажды вечером, когда он, усталый, сидел дома над миской каши, Ойва, старший сын кузнеца, сказал:
— Батюшка, в нашу дверь кто-то скребется. Наверно, бродячая собака.
— Отвори, — велел кузнец парнишке.
Но как только дверь распахнулась, в дом ввалился старый, бородатый, немытый и оборванный тролль. Дети Пааво даже закричали от страха.
— Ну и ну, — удивился кузнец, — ты кто такой?
— Я — Бирребур, — пробасил тролль. — Целых трое суток я бежал в сапогах-скороходах через всю Северную Азию, чтобы догнать солнце, и проголодался, как акула. Некогда мне было умываться и причесываться. В первый вечер солнце кинулось в реку Лену, во второй — заползло в Обь, а на третий спряталось точнехонько за твоим домом. Я думал, застану его здесь, да оно, видать, влезло в слуховое оконце на чердаке и улеглось там спать. Дай-ка мне фонарь, схожу, пошарю на чердаке!
— Это что еще за небылицы? — Оторопел кузнец. — Догонять солнце?!
— Не смей называть небылицами самую хитрую из моих колдовских выдумок! Я побился об заклад с Бурребиром на целую часть света, что рано или поздно запихну солнце в мешок! Неси фонарь, или… Ты что, не видишь, кто перед тобой?
И Бирребур, словно играючи, выбил ногой одну из стен в доме.
— Эй, послушай-ка, — возмутился кузнец, — если ты будешь так себя вести, я пошлю за полицейским. Чего ж ты не схватил солнце, когда оно опустилось в Лену или в Обь?
— Потому что боялся замочить бороду, это ей могло навредить.
— Ну, тогда тебе будет нелегко поймать солнце в нашей деревне.
— Это еще почему?
— Потому что нынче вечером оно село вовсе не за моим домом, а опустилось в Ботнический залив.
— Ну, тогда я завтра же обегу Ботнический залив и догоню его в Швеции или в Норвегии.
— Ох-хо-хо, — сказал кузнец, — тогда тебе тем более придется туго, почтенный тролль: ведь в Швеции и Норвегии солнце садится в Атлантический океан.
— Что ж мне делать? — пригорюнился Бирребур. — Ведь океан-то жуть до чего мокрый.
— Послушай-ка, — отвечал кузнец, — сперва, будь добр, верни на место стену, а после потолкуем о твоих делах по-хорошему. Может, каши отведаешь?
Тролль почесал в затылке, поставил стену на место и сел за стол. Для начала он съел кашу, потом миску и ложку, потом масленку, тарелку с салакой и хлебницу, а на закуску — весь стол. Кузнец смотрел на него во все глаза, но, заметив, что тролль все еще голоден и косится на ребятишек, решил отвести гостя в кузницу — от греха подальше.
