Павлыш оглядел каюту — ничего со вчерашнего дня в ней не изменилось. И что могло измениться? Мелочи, крупицы быта остались запакованными — вряд ли они сразу могут вернуться на свои места.
— А я у Армине был, — сказал Павлыш. — Она тоже не ужинала.
— Знаю, — ответила Гражина.
— Я за нее немного переживаю. — Что было говорить дальше, неясно. Может, прямо сказать: «Сегодня она хотела покончить с собой»?
— Армине мне рассказала, — неожиданно помогла Павлышу Гражина.
— Что рассказала?
— Как ты ее у Внешнего сада нашел.
— В самом деле? Я рад. А то, понимаешь, если я один знаю…
— Не бойся. Ничего с ней не случится. Такое бывает один раз. Потом становится стыдно.
— Ты рассуждаешь абстрактно. Вот если бы ты видела своими глазами…
— Я рассуждаю конкретно, — сказала Гражина.
Тогда Павлыш понял, что лучше дальше не спрашивать.
— Ты тоже будешь за ней приглядывать? — спросил Павлыш.
— Ты правильно сделал, что никому не сказал. Привидениям лучше оставаться в шкафу — это английская поговорка.
Павлыш никогда не слышал такой поговорки.
Настроение было неплохим. Поступки лучше совершать тогда, когда есть кому оценить их благородство.
24
Гражина недомогала больше трех недель. Варгези сказал, что характер заболевания Гражины — нервный. В истоке — стресс, который нарушил иммунные функции организма. Ничего страшного, но лучше отдохнуть.
Армине была молчалива, исполнительна и старалась казаться незаметной. С Павлышом она почти не разговаривала. Впрочем, сделать это было нетрудно — работали они в дальних отсеках и встречались только в кают-компании. Павлыш своего общества не навязывал. Он понимал, что для Армине он часть дурного воспоминания. Если будешь навязываться, ей станет еще хуже.
Как-то Павлыш понес Гражине обед.
Гражина читала. Павлыш увидел — шестой выпуск «Подводного мира». Она отказывалась есть суп, и Павлыш спросил:
— Где же твоя железная воля?
— У меня ее никогда не было.
Наверное, Павлышу надо было уйти, но уходить не хотелось.
— Я разговаривал с механиками. Они думают, что можно поднять предел мощности переброски. По крайней мере, теоретически.
Гражина махнула рукой, как бы отгоняя слова Павлыша.
— Самообман, — сказала она. — Теоретически можно долететь за пять минут.
Павлыш воспользовался жестом, чтобы вложить ей в руку ложку. Подвинул тарелку поближе.
Гражина съела две ложки супа.
Отложила ложку.
— Честное слово, не хочется.
— Я подожду. Я упрямый.
— Жди.
— Ты читаешь шестую часть «Подводного мира»?
— Так, просматривала…
— Только не кисни. — Павлыш взял ложку и протянул ее Гражине.
Гражина неожиданно положила ладонь на кисть Павлыша.
Он замер.
— У меня никого нет, кроме тебя, — сказала Гражина.
— Нас здесь тридцать человек… И Армине.
— Ты один, Славик, — сказала Гражина. — Армине теперь совсем чужая.
— Ты серьезно?
— Я вообще без чувства юмора. Ты же знаешь.
Ее рука ушла в сторону. Павлыш снова дал ей ложку, потому что ничего умнее придумать не мог.
— Скажи, только честно, а то обижусь. Ты с самого первого взгляда меня полюбил?
— Любовь бывает только с первого взгляда, — сказал Павлыш. — Иначе какой в ней смысл? Зачем приглядываться полгода? Чего нового увидишь?
— Это правда?
— Со мной всегда случается только так.
— Как — так? — Гражина даже села на кровати. Ее зеленые глаза загорелись пантерным яростным светом. — Немедленно уходи. Значит, ты всем так говоришь? У тебя со всеми так случается?
— Вот доешь суп, тогда уйду. Не раньше. Я могу ждать. Хоть двадцать лет.
— Спасибо, Славик. Только ты сейчас уйди, хорошо?
— Ладно.
— Ты завтра придешь?
— Подумаю, — сказал Павлыш, поднимаясь.
— Я тебя ненавижу, — сказала Гражина, — потому что ты всегда шутишь.
— Это я от растерянности.
У двери его догнал ее голос:
— И с самого первого взгляда?
— Честное слово.
— А раньше так не было?
— Никогда.
— Спокойной ночи.
25
В ту ночь Павлыш заснул почти мгновенно. Добрался до своей каюты и лег, чтобы думать о Гражине.
Но заснул.
А утром проснулся от ощущения счастья.
И само ощущение счастья было настолько приятным, ласковым и спокойным, что он даже не старался вспомнить: а что же произошло? Потом вспомнил.
И понял, что жутко соскучился без Гражины.
А вдруг у нее поднялась температура?
Зазвонили к завтраку. Оказывается, он проспал. Этого еще не хватало!
Павлыш вскочил, наскоро вымылся, оделся и поспешил в кают-компанию.
Сейчас он возьмет ее завтрак и отнесет к ней в каюту. И даже если Варгези снова будет язвить, не станет обижаться. Пускай Варгези язвит, у него просто такой характер.
Гражина сидела в кают-компании.
На лице Павлыша отразилось такое разочарование, что кто-то засмеялся.
— Что случилось? — спросил Джонсон.
Но Павлыш не успел ответить. Он смотрел в зеленые глаза, а в зеленых глазах был вопрос.
— Он готовился бежать с завтраком к больной, — сказал Варгези, — а больная лишила его этого удовольствия.
— Мы решили пожениться, — признался Павлыш. Секунду назад и в мыслях не было такого. Слова вылетели неожиданно.
— Правда? — спросил капитан-2. Но спросил не Павлыша, а Гражину. Уголки его губ дрогнули, будто он старался не улыбнуться.
Впервые Павлыш увидел, как Гражина краснеет. Она молчала.
— Не сердись, — сказал Павлыш.
— Я не сержусь, — зло, но спокойно ответила Гражина.
— Извини, мне надо было тебя спросить.
— Мы об этом даже не говорили!
Сцена, наверное, выглядела смешной, но засмеяться никто не посмел.
— Я так понял. — Павлышу захотелось уйти.
— Это шутка, — сказала Гражина, обращаясь ко всем. — Ты чего стоишь? Завтрак кончается. Опоздаешь на вахту.
