– Там ее все равно нет, ты напрасно разоряешься. Я тебя не узнаю, Петь. У него, можно сказать, в постели баба… ко всему готовая… сидит, а он на сторону смотрит! Помнится, в институте ты был сообразительней! Что случилось?
– Между нами никогда ничего не было, не наговаривай!
– Выключи свет, нас из окна могут увидеть. И хватит языком трепать!
Видимо, в словах женщины была скрытая установка, потому что Петр выключил свет и, как был в плаще и в туфлях, уселся рядом с Лизаветой на диван, обхватив голову руками.
Через мгновение почувствовал, как женщина принялась расстегивать его одежду…
– Подожди. – Он перехватил ее руку. – А как же Михась? Ведь он тебе страсть как хотел позвонки поправить. Причем прямо на палубе. Он же мануальщик.
– Ты откуда знаешь? – Рука замерла в пространстве, словно выжидая удобного момента, чтобы продолжить начатое.
– Случайно услышал.
– А раз услышал, должен знать, чем все кончилось. Плевать я на него хотела. Он герой не моего романа, и не таких отшивала. Наглый прилипала, и все!
– Он тебя, наверное, ищет.
– Пускай ищет. Ему ничего не обломится. Ишь, костоправ нашелся! Да пошел он!
Руки ее тем временем продолжали освобождать Петра от одежды.
Сначала он не помогал ей, но потом, видимо, принятый алкоголь окончательно лишил его рассудка, и он с остервенением сорвал с себя все.
И – понеслась вакханалия. Оба утоляли голод, буквально захлебываясь друг другом. Она стонала, он хрипел, рычал, ничего вокруг себя не видя и не слыша. Загляни кто-то в этот момент в каюту – бесплатное эротическое видео было бы обеспечено.
Когда спустя полчаса они стояли на холодной палубе, Петр курил, а Лизавета любовалась лунной дорожкой на водной ряби. Он искренне недоумевал: куда делась его мнительность, настороженность. Все вокруг было прекрасно и замечательно! Он словно заново родился.
Подумаешь, попалась ему в чужом кармане записка с совершенно непонятным содержанием, и что? Это его не касается! Показалось, что по палубе кто-то бродит ночью. И черт с ним! Ведь сколько выпито! Чему удивляться?
Из окна каюты услышал, как два однокурсника не могут поделить старосту между собой. Это их личное дело, их проблемы. Мужики – они на то и мужики, чтобы ссориться из-за женщин, разве нет?
Звук пришедшего ммс немного насторожил. То, что он увидел на дисплее смартфона, повергло в глубокий шок. Фотография бывшей супруги с отрешенным взглядом, в ночнушке и с окровавленным ножом в руке могла свести с ума кого угодно.
Увидев снимок, он понял, что ему час назад ничего не показалось. Все вернулось на круги своя. Вокруг была липкая удушающая реальность, и никакой адюльтер ее заменить не мог.
Он видел на палубе то же, что какая-то сволочь запечатлела на смартфон и теперь прислала ему. Окна кают на дальнем плане не оставляли сомнений: фото сделано здесь, на «Хирурге Бекетове». Но он видел это издалека, а здесь – конкретно, в нужном ракурсе. Вблизи!
Почему он не догнал ее тогда? Не повезло. Плохо искал! Из рук вон плохо! Хотя… Петр совсем не уверен, что хотел бы этого. Внутри все клокотало от неопределенности.
Предчувствие было такое, что с каждой минутой абсурдность происходящего будет сгущаться. Словно он спускается в подземелье без фонаря и факела. И обратного пути нет!
Кто его толкал в объятия Хмельницкой? Просто снесло крышу у кобеля, и он забыл про все на свете. Хотя видел, как незадолго до этого она кокетничала на палубе с мануальщиком. Видел, но забыл – потому что так удобней. Потому что решил словить кайф здесь и сейчас, не откладывая на потом.
Лизавета заметила, что он пялится в смартфон:
– Петь, это неприлично, в конце концов. Если ты переспал с женщиной и потом смотришь налево… Как это называется?
– Скажи, – перебил он ее, не очень понимая в тот момент, что слетает у него с языка, – когда вы с Элкой договаривались… ну, чтобы ты со мной, а она, значит… Элка в чем была? Я имею в виду, в какой одежде? Что на ней… в тот момент…
– Ты сдурел?! – Лизавета посмотрела на него так, словно он спросил про ее нижнее белье. – Свихнулся на своих детективах? Она была в одной ночнушке, если хочешь. Теперь все узнал? Подавись этим! Дурак!
– Извини, Лиз, приходит на телефон всякая пакость… – начал неуверенно оправдываться он, чувствуя, как голос его фальшивит, – …которая отвлекает.
– Значит, такая у тебя репутация, если тебе такое шлют. Даешь повод, значит. Мне ерунду не шлют.
– И все-таки где может быть сейчас Элка?
– Что, интересно? – заговорщицки поинтересовалась однокурсница. – Не надо было разводиться, если не можешь выкинуть ее из головы.
– Развестись – это не значит выкинуть, – не согласился он. – Разводятся по разным причинам. Бывает, что до конца дней…
– Ой, только философию разводить не надо, а? – перебила его Лизавета, собираясь уходить. – Не знаю я, где твоя Элка, она мне не сообщила координаты, куда уходит. Все, пошла я спать, спокойной ночи. Хотя… – она взглянула на часы. – Уже скоро утро.
С этими словами Лизавета чмокнула его в щеку и отправилась к себе. Он не провожал ее, решив еще раз взглянуть на присланное фото. Подпись, пришедшую вместе со снимком, Петр заметил не сразу: «Есть о чем подумать, Петро, ты не находишь? Обещаю: никому ни слова».
Номер, с которого прислали снимок и смс, был ему не знаком. Кто ему обещает? «Петро» его зовут практически все однокурсники. По крайней мере, звали во времена студенчества.
Почти по Гоголю
Он решил еще раз обойти всю палубу. Не встретив никого, отправился в каюту. Эллы до сих пор не было.
Едва голова коснулась подушки, он тут же провалился в сон.
Ему снилось, что он, весь израненный, оставляя кровавые следы, ползет по ночной палубе, а его преследует босая, вся в белом, гоголевская панночка из «Вия». В руке она держит окровавленный нож. Его счастье, что она слепа и не видит его, хотя и нанесла уже достаточно ударов. Он истекает кровью.
Все однокурсники спят по каютам, он старается кричать, но из горла вырывается лишь жалкий хрип. Сил ползти почти не остается. Панночка его преследует, тычась в заграждения, окна, переборки.
«Хоть бы за борт кувыркнулась, что ли!» – мелькает в сонной голове.
Внезапно он всем телом начинает ощущать гулкие шаги по палубе.
Так человек не ходит, это Вий – жуткий монстр отечественной классики, он его точно увидит и покажет Панночке, чтобы та нанесла завершающий удар. Петр знает, откуда покажется чудовище. Он сам на него выползет. Третьего, как говорится, не дано. Его, как волка, гонят под прицелы двустволок.
Все, что произойдет потом, он тоже знает, словно с ним уже нечто такое происходило. Но где и когда?
