На деле реальность оказалась противоположной. Правда в том, что, когда он не писал электризующую музыку, Мэнсон писал акварели моих бостон-терьеров, пока я заказывала стаканы в интернет-магазине Марты Стюарт.
Мы фактически спрятались от мира дома, полные домоседы, пока мы не выступали с сумасшедшими шальными выходками. Я была счастлива, потому что смогла забыть то, что со мной произошло, по крайней мере, в течение дня.
Тем не менее люди считали наш союз ненормальным. Когда они психовали из-за этого, я думала, Но вы для меня ненормальные. Он тот, кто добр ко мне, кто заботится обо мне. Мэнсон всегда следил за моими потребностями и уделял огромное внимание деталям, и мы полюбили друг друга. Когда я сбежала с цирком Мэнсона, я не работала около трех с половиной лет. Нам приходилось беспокоиться об угрозах смерти и угрозах взрыва и быть терроризированным в интернете, но, по крайней мере, мне не пришлось беспокоиться о том, откуда добыть еды, потому что я накопила немного денег во времена актерской карьеры.
Это был взрыв, и мы безумно любили друг друга, и все, кто думает иначе, ошибаются. Это были легендарные отношения, не только в СМИ. Это были легендарные отношения за кулисами тоже. Между нами было много порясающего.
К сожалению, кажется, его менеджер, его коллеги по группе и его плаксивый друг Билли рассказывали Мэнсону сказки про: «Роуз делает тебя мягким. Встречаясь с актрисой, ты выглядишь, как тряпка». С каких пор давняя традиция романов актрис и рок-звезд стала плохой? Ладно. Мужская ревность – странная и глупая вещь. Мэнсон любит потакающих людей вокруг него. Я никогда не была согласна на все.
Я знала, что будут серьезные последствия для карьеры из-за моего романа с Мэнсоном. Люди уже не знали, что делать со мной, потому что я была уникальной, потому что я не была «девушкой по соседству». Мне сказали об этом многие кастинг-директора, «Вы не девушка по соседству». Вы знаете, кто был? Блондинка типажа Риз Уизерспун. Так что, видимо, все, у кого есть соседка, лучше убедитесь, что она выглядит, как милая блондинка, которая никогда никого не оскорбляет. Первые пять месяцев, когда я встречалась с Мэнсоном, я старалась скрывать отношения, потому что я не хотела быть известной, как его аксессуар. В конце концов, я набралась смелости и решила: ты любишь того, кого любишь, так и будет. Я приготовилась и вышла в свет, приняв стрелы и удары мира. Мальчик, я приняла несколько ударов. Люди преследовали меня, средства массовой информации паниковали.
Иногда возиться с публикой было весело. Я люблю подрывную деятельность. У меня проказливое чувство юмора. Голливуд наполнен нервными бидди в форме мужчин и женщин. Они такие пугливые-кошки. Они боятся собственных теней. Они боятся всего нового, всего уникального. Мэнсон ужасал их. Когда я видела, как продюсеры реагировали, когда они видели Мэнсона, я думала про себя: Ты в развлекательном бизнесе, какую часть развлечений ты не понимаешь?
Несколько лет назад, когда мы расстались, я была на ужине с десятью мужчинами-агентами из «ударного» голливудского агентства САА. Есть одна вещь, которую я действительно ненавижу, эти парни. Агенты такие придурки и имеют невероятно бредовое чувство собственного достоинства. Они составляют списки тех, кого нанимают и толкают, а кого нет. Один из агентов (представьте толстого парня из студенческого братства в костюме за три тысячи долларов) повернулся ко мне и задал вопрос, который меня больше всего раздражает: «Почему ты встречалась с уродом Мэнсоном?»
Прежде чем он смог договорить свой оскорбительный вопрос, я встала. Я подошла к столу. Я уперлась в него руками. Я наклонилась вперед. Я посмотрела каждому в глаза и сказала: «Джентльмены, позвольте мне сказать вам правду. В ту секунду, когда вы сможете сделать ребенка менее одиноким, в ту секунду, когда вы сможете тронуть кого-то до слез, в ту секунду, когда вы сможете заставить кого-то чувствовать, думать и жить вашими глазами, будучи творческим, будучи художником, в ту секунду, когда вы сможете это сделать, вы сможете обсуждать, почему я встречалась с кем-то, чей мизинец содержит больше творчества, чем вся ваша чертова скучная жизнь со своей гребаной системой ценностей, и ваше раздутое эго не подкреплено ни единой сраной причиной, которую я могла бы увидеть. Одиноко лежа в темноте в конце жизни, вы будете пустыми костюмами в гробу. Вы ничего не оставите и будете ничем. Спокойной ночи, джентльмены». Я отвечаю за каждое свое слово.
Даже если Голливуд боялся Мэнсона, он, очевидно, сильно влиял на многих людей. Однажды я вспомнила, как стояла на краю сцены, глядя на 350 000 человек, человеческая волна публики, в то время как Мэнсон пел песню под названием «Coma White», которая была песней о моей жизни, моей истории.
Есть что-то холодное и пустое за ее улыбкой.
Да, было что-то определенно холодное и пустое за моей улыбкой.
Она стоит на эстакаде своей чудесной мили.
Я жила в секции Мили чудес
[3] в Лос-Анджелесе, когда мы впервые встретились.
Он продолжает петь в этой песне о принятии таблеток, чтобы сделать себя онемелым и глухим, но все наркотики в мире не спасут тебя от самого себя. В то время я начала принимать лекарства от моей подавляющей депрессии и панических атак после нападения.
Это было уникальное странное ощущение – слышать всех этих людей, подпевающих тексты, которые были моей историей жизни, даже хотя они этого не знали.
Гастроли были и веселыми, и банальными, и было особенно тяжело встречать поклонниц, подчиняющих себя и позволяющих себя использовать и злоупотреблять собой парням в группе и команде, просто ради того, чтобы быть ближе к кому-то известному. На каждой остановке тура, в котором я была, женщины выстраивались в очередь, чтобы предоставить себя унижениям. Вымой, промой, повтори. Один из парней в группе нацеливался на пухлых девушек, проводил с ними ночь и предлагал замужество. Затем он никогда не перезванивал им, и то же самое повторялось на следующую ночь. Бьюсь об заклад, у этих девушек в жизни до этого были абьюзеры, которые их оценили только ради одного, и они думают, что, проведя время с кем-то известным, или обратив на себя внимание рок-звезды, они изменят жизнь. Перед лицом происходящего сохранить мою про-женскую позицию было немного сложно, но я справилась. Я еще не знала достаточно, чтобы осознавать, что система несовершенна из-за мужчин.
К тому же было одиноко. Мы с Мэнсоном прятались в глубине автобуса, смотря Большой Лебовски шестидесятый раз, пока другие парни в передней части автобуса занимались Бог весть чем. Мэнсон отличался застенчивостью на тот момент, и парни были милы со мной, но неохотно и только при нем. Он мало общался с публикой, поэтому меня не пугали поклонницы, преследовавшие его. Но многие фанатки ненавидели меня, потому что я занимала то место, на котором они видели себя. Это вдохновляло их на ярость, просто из-за моего существования. С голливудской стороны идиоты считали, что я варю кошек, со стороны публики девочки ненавидели меня за то, что я была с предметом их фантазий. Весело.
