Оуэн Глейберман, это не альтернативное мнение. Не может быть никакого альтернативного мнения столь непростительному заявлению.
Рене Зеллвегер – человек, живой, чувствующий, любящий, со своими взлетами и падениями, как и все мы. Как смеешь ты делать из нее боксерскую грушу ради признания на новой работе? Как смеешь ты издеваться над женщиной, которая всего лишь хотела угодить таким людям, как ты? Ее проступок, по твоему мнению, в том, что она стареет так, как не нравится тебе. Кто ты вообще такой, чтобы прислушиваться к твоему мнению? То, что ты делаешь, – это подло, оскорбительно, глупо и мерзко. От тебя смердит привилегиями белого мужчины. В Голливуде ты чувствуешь себя настолько на своем месте, что для тебя в порядке вещей такое писать. А для твоих редакторов в Variety в порядке вещей такое публиковать.
Ты активный сторонник того, что тождественно домогательству надругательству над актрисами и женщинами. Я говорю как та, над кем надругался Голливуд и подобные тебе; но я из другого теста, они этого не учли. От лица всех тех, кто не может об этом говорить, я отказываюсь мириться с этим дерьмом. Я та, кого вынудили пойти на эфир к Говарду Стерну, во время которого он попросил меня показать ему вагину, а мои агенты стояли рядом и ничего не сделали, чтобы защитить меня
[9]. Я та, кто пережила угрозы расправы от одержимых фанатов и интернет-травлю из-за веса. Я пережила такие домогательства, которые ты, Оуэн, даже не можешь представить.
Тонны свалившихся оскорблений привели к тому, что я сама забыла, как выгляжу на самом деле. Это сыграло в мою пользу, потому что теперь я восстала из пепла и могу наконец-то высказаться. Вот немного правды: мужчины вроде тебя и женщины, которые молча сидят в сторонке, должны знать, что соучаствуют в моральном преступлении, и если бы это преследовалось в Голливуде, большинство бы из вас были в тюрьме.
Каждая студия, которой Рене Зеллвегер принесла деньги; каждый актер, в паре с которым она сыграла; любой, кто получает процент от ее дохода, должен сделать то, что правильно: они должны бойкотировать притеснения такого рода.
Как женщина, которую многие годы травили злобные нелюди, я чувствую себя причастной к ситуации. Многие молчат, потому что не желают привлечь внимание пресловутого пера. Меня уже нельзя убить, вам не сделать больше, чем я испытала, пока работала актрисой. Мне плевать, что ты боишься. Будь храброй. Хоть раз сделай то, что правильно. Я ненавижу страх. Этот город построен на страхе. Страх привили мне мужчины и женщины этого города так же, как, я уверена, он был привит Мисс Зеллвегер. Страх оказаться в черном списке, страх быть заклейменным «трудным», страх того, страх сего.
Знаешь что, Оуэн? Я не боюсь ни тебя, ни кого-либо еще. Это крохотный, близорукий город, который отсасывает сам у себя и любит только себя. Я здесь, чтобы попросить вас всех отвернуться от зеркала и посмотреть на общество, потому что, хотите вы этого или нет, вы тоже часть общества, и, по привычке отмалчиваясь, вы делаете больно всем нам. Подумайте о том, что вы делаете, за что несете ответственность и в чем виновны. Кого вы все защищаете и почему? Кому вы помогаете и зачем?.
Оуэн, последняя строчка в твоей статье: «Надеюсь, что фильм будет о славном обычном человеке, а не о ком-то, кто выглядит так, словно не хочет больше быть тем, кем является» – это настоящее мозгоебство.
Знаешь что? Пора перестать ебать женщинам мозги.
Ты знаешь, что меня интересует, Оуэн?
Меня интересует нечто большее, чем размышления над лицом незнакомца. Мой интерес – разрушить статус-кво. Мой интерес как настоящего члена общества – промывание мозгов, которое Голливуда и СМИ слишком долго сходило с рук. Промывание мозгов, которое вы поддерживаете уже очень давно.
Поговорим о голливудских писателях: Джоан Дидион, Джон Фанте, Рэймонд Чендлер, Роберт Таун, Дороти Паркер, Джон Грегори Данн, Престон Стерджес, И. А. Л. Даймонд, Полин Кел и Билли Уайлдер. Это были голливудские писатели.
Ты, Оуэн Глиберман, не они.
Ты просто задира на полуматовой бумаге.
Рене Зеллвегер так и не вышла на связь, но я не ожидала, что она это сделает. На самом деле я сделала это не для нее, я сделала это для всех женщин, которые страдают от этого вида издевательств и оскорблений, включая меня. Люди в шоу-бизнесе не идут против Variety или Hollywood Reporter, никогда. Они хотят хороший обзор. Проблема с этими газетами в том, что часто это единственный источник новостей, который потребляют голливудские культисты. Это разговор белых пижонов с белыми пижонами. Эхо-камера. То, как они говорят о женщинах – это большой жирный срач. Они подкрепляют охреневшие идеи многих в Голливуде. Моя реальность такова, что я имею дело с мировой прессой. Две небольшие отраслевые газеты меня не интересуют. До тех пор, пока они не изменят свои принципы. Кроме того, оказывается, в течение многих лет Variety были на стороне Монстра, выполняя его приказания.
Через несколько месяцев после того, как эта статья в Variety была опубликована, я заметила вездесущие афиши нового сиквела «Людей Икс». Выпуском и маркетингом фильма, предназначенного для подростков, занималась студия «Двадцатый век Фокс». Угадай, что это была за рекламная кампания? Дженнифер Лоуренс, последняя возлюбленная Америки (и уважаемая оскароносная актриса), которую душил большой «мужчина» с каменным лицом. Слоган гласил: «Выживают только сильные». Я читала, что многие женщины были в ярости из-за этой кампании, но «Фокс» закрывала глаза на возмущения. Предполагаю, что никто в команде Лоуренс не понял, насколько неправильной была эта маркетинговая кампания. Стоп. Тревожный сигнал. Эта кампания для большинства в Голливуде выглядела совершенно нормально. К черту это. В очередной раз я решила написать открытое письмо. Я чувствовала себя обязанной быть голосом для женщин, пострадавших от насилия. Я написала:
Существует серьезная проблема, раз мужчины и женщины студии «Двадцатый век Фокс» думают, что насилие в отношении женщин – это способ продвигать фильм. На афише нет контекста, просто женщину душат. Тот факт, что никто этого не отметил, оскорбителен и, честно говоря, глуп. Гении, стоящие за этим (я использую этот термин пренебрежительно), должны долго и пристально посмотреть в зеркало и увидеть, какой вклад они вносят в общество. Представьте, что это был черный человек, задушенный белым человеком, или гей-мужчина, задушенный гетеросексуалом? Возмущению не было бы предела. Так что давай все исправим. «Двадцатый век Фокс», раз уж вы не можете взять женщин-режиссеров в штат в течение следующих двух лет, как насчет того, чтобы хотя бы заменить афишу?
