Буквально каждое слово в ее речи мне казалось странным, и я не знала, что ответить, поэтому переспросила:
– Мэрилин?
– Мэрилин Салливан. Впрочем, я думаю, сейчас ее зовут Мэрилин Харпер. Все время забываю, что она вернула девичью фамилию после развода. Да все равно, ты же знаешь мою подругу Мэрилин. Салливаны жили на Холлоувей до развода, а потом она переехала в Пасадену. Но вы с Роджером всегда играли вместе, помнишь? Как называлась та игра: «Морковка»? «Свекла»?
– «Картошка», – автоматически ответила я. – А кто такой Роджер?
Она глубоко вздохнула, как делала всегда, когда хотела намекнуть мне, что я испытываю ее терпение.
– Это сын Мэрилин, Роджер Салливан. Ты его точно помнишь.
Мама всегда указывала мне, что именно я должна помнить, как будто это действительно могло помочь мне.
– Нет, не помню.
– Конечно, помнишь! Ты только что сказала, что вы часто играли вместе в ту игру.
– Игру я помню, – ответила я (уже не в первый раз я удивлялась, почему любой разговор с мамой оказывается таким сложным). – Но я не помню никого по имени Роджер. Или, если уж на то пошло, Мэрилин.
– Ну ничего, – сказала она, и было слышно, как она изо всех сил старается, чтобы ее голос звучал жизнерадостно. – Теперь у тебя будет возможность с ним познакомиться. Я составила для вас маршрут. Поездка займет всего пять дней.
Вопросы о том, кто что помнит, резко утратили важность.
– Подожди минутку, – сказала я, опершись на кухонный стол. – Ты хочешь, чтобы я провела четыре дня в машине с кем-то, кого никогда не видела?
– Да видела ты его, говорю тебе, – мама явно хотела закончить разговор побыстрее. – К тому же Мэрилин говорит, что он очень милый мальчик. И оказывает нам большую услугу, так что, пожалуйста, цени это.
– Но, мам, – начала я, – я…
Я не знала, что говорить дальше. Может быть, что-то на тему того, что сейчас просто ненавижу машины. Я могла вытерпеть поездки на школьном автобусе, но когда ехала домой на такси сегодня ночью, мое сердце колотилось так, будто вот-вот выпрыгнет из горла. К тому же я уже привыкла к одиночеству, и такая жизнь мне нравилась. От мысли, что проведу столько времени в машине с незнакомцем – неважно, симпатичный он или нет, – мне казалось, будто я сейчас задохнусь.
– Эми, пожалуйста, не усложняй.
Конечно, я не собиралась все усложнять. С этим прекрасно справлялся Чарли. Я никогда не создавала проблем, и мама, очевидно, рассчитывала на это.
– Ладно, – слабым голосом согласилась я, надеясь, что она догадается, насколько мне все это неприятно.
– Хорошо, – мамин голос снова обрел бодрость. – Как только я забронирую для вас отели, пришлю тебе маршрут по электронной почте. И я заказала для тебя подарок по случаю путешествия. Его должны доставить до твоего отъезда.
Только теперь я поняла, что на самом деле мама не спрашивала моего мнения. Я посмотрела на тарелку с пиццей, стоявшую на столе, но у меня пропал аппетит.
– Кстати, как прошло представление? – добавила она, внезапно вспомнив о нем.
И вот представление, как и годовые экзамены, осталось позади, а возле моего дома стояла «субару» с Роджером-который-играл-в-картошку. Всю прошлую неделю я рылась в памяти, чтобы выяснить, знаю ли я какого-нибудь Роджера. И вспомнила соседского мальчишку со светлыми волосами и торчащими в стороны ушами, который сжимал в руках темно-красный мяч-попрыгунчик и пытался убедить нас с Чарли поиграть с ним. Может быть, Чарли вспомнил бы больше деталей: несмотря на его внешкольные развлечения, у него была феноменальная память – но Чарли не было рядом, и спросить было не у кого.
Обе двери «субару» наконец открылись, и из машины выбралась женщина, на вид примерно того же возраста, что и мама, – предположительно, Мэрилин, – а за ней высокий тощий парень. Он стоял ко мне спиной, пока Мэрилин открывала багажник и доставала из него армейского вида спортивную сумку и рюкзак, плотно набитые вещами. Она поставила их на землю, а затем они обнялись. Парень – по-видимому, Роджер – был по меньшей мере на голову выше матери, и ему пришлось немного присесть, чтобы ее обнять. Я ожидала, что они станут прощаться, но услышала только, как он сказал ей: «Не пропадай!». Мэрилин засмеялась, будто этого и ожидала. Когда они отошли друг от друга, Мэрилин поймала мой взгляд и улыбнулась. Я кивнула ей в ответ, она села в машину, развернулась и выехала из переулка. Роджер стоял и смотрел ей вслед, маша рукой.
Машина исчезла из виду; он взвалил вещи на плечо и пошел к дому. Когда он повернулся ко мне, я удивленно моргнула.Его уши больше не торчали в стороны. Парень, который смотрел на меня, выглядел потрясающе. У него были широкие плечи, светло-каштановые волосы, темные глаза, и он улыбался мне.
В этот момент я поняла, что наша поездка внезапно стала еще сложнее.
Но будет честно тебя предупредить: все эти песни о Калифорнии врут.
The Lucksmiths
Я встала и спустилась вниз по ступенькам, чтобы встретить его на пороге. И тут вдруг поняла, что стою босиком, в старых джинсах и футболке с прошлогоднего мюзикла. Эти вещи стали моей обычной одеждой, и тем утром я надела их автоматически, не предполагая, что этот Роджер может оказаться таким славным.
А он выглядел сногсшибательно – это стало еще заметнее, когда парень подошел ближе. У него были большие карие глаза и фантастически длинные ресницы, на открытом дружелюбном лице россыпью сияли веснушки, и он излучал уверенность в себе. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног в его присутствии.
– Привет! – сказал он, бросил сумки на землю и протянул мне руку. Помедлив секунду, я протянула руку в ответ. Последовало быстрое рукопожатие. – Я Роджер Салливан. А ты Эми, да?
Я кивнула.
– Ага, – я кашлянула и сглотнула, чтобы заставить себя ответить. – Ну да, это я. Привет.
Скрестив руки, я опустила глаза, почувствовав, как колотится сердце, и не понимала, почему обычное знакомство превратилось во что-то столь волнительное.
– Ты выглядишь не так, – сказал Роджер, немного помолчав.
Я подняла глаза и обнаружила, что он смотрит на меня изучающе. Что он имел в виду? Не так, как он ожидал? А чего он ожидал?
– Не так, как раньше, – пояснил он, будто прочитав мои мысли. – Я помню тебя с детства, тебя и твоего брата. Но твои волосы по-прежнему рыжие.
Я неловко дотронулась до них. Мы с Чарли оба были рыжими, и в детстве нам то и дело указывали на это, будто мы сами не замечали. Со временем волосы Чарли потемнели до каштанового, а мои остались ярко-рыжими. До последнего времени я была не против. Теперь же оказалось, что такой цвет привлекает внимание, а это последнее, чего бы мне хотелось. Я спрятала пряди волос за уши, стараясь при этом не дергать их слишком сильно. Волосы начали выпадать примерно месяц назад, и это меня беспокоило, но я гнала плохие мысли прочь. Я убедила себя, что дело в стрессе из-за экзаменов, нехватке железа и рационе, состоящем в основном из пиццы. Но все же старалась не расчесывать волосы чересчур резкими движениями и надеялась, что это как-нибудь пройдет само.
