И потом он повесил трубку, не попрощавшись, – это меня больше не удивляло.
Он посмотрел на меня и сказал:
– Хэдли.
Мне показалось, что теперь он произносит ее имя как-то иначе, без той особой интонации, которая была слышна еще несколько дней назад. Больше не возникало ощущения, будто ее имя особенное.
– Я догадалась, – сказала я, ожидая, что Роджер перескажет мне их разговор, но он молчал, глядя на дорогу, и слегка хмурился. – Что она сказала?
Роджер вздохнул.
– Почти ничего. Ей никогда не нравилось строить планы. Хэдли сказала, что, возможно, будет там, но она не уверена, и чтобы я ей позвонил, когда мы доедем до Луисвилла.
– Она там живет?
Роджер покачал головой.
– Неподалеку оттуда. В долине Колибри.
Час спустя мы въехали в Кентукки – «штат мятлика», если верить знаку на его границе. Роджер заехал на заправку – раньше я таких не видела – и вынул телефон. Я решила размять ноги и отправилась в туалет, а потом купила содовой и дорожную карту Кентукки на всякий случай. Когда я вернулась в машину, Роджер все еще сидел, уставившись на свой телефон.
Я хлопнула дверью, устроилась на сиденье и передала ему рутбир.
– Ну как? – спросила я.
– Теперь она не отвечает, – он вздохнул и выглянул в окно. – Меня бесит, что мы так далеко заехали и все впустую.
Я не знала, что на это отвечать, так что просто отпила крем-соды.
– Наверное, надо ехать, – сказал он.
– Ладно, – согласилась я, немного удивленная тем, что он так легко сдался. Но теперь нужно было выбрать следующий пункт маршрута, так что я достала атлас и спросила: – Куда мы едем теперь?
– Ты меня не поняла, – сказал он, глядя на меня. – Думаю, мне надо поехать к ней домой.
– Ой, – мне эта идея не показалась такой уж хорошей, но я не знала, как сказать об этом Роджеру, чтобы он не подумал, будто я обвиняю его в навязчивом преследовании. Но я могла лишь представить, что почувствовала бы, если бы Майкл вдруг возник у меня на пороге.
– Роджер, я не думаю, что это хорошая мысль.
Он вздохнул, и его плечи немного поникли.
– Я понимаю, – сказал он. – Но что нам остается делать? Болтаться вокруг заправки и ждать, пока она перезвонит? – он покачал головой. – Хэдли всегда вела себя вот так, – тут он осекся и снова посмотрел на свой мобильник. – Мы просто проедем мимо. По крайней мере, тогда я буду знать, что сделал все, что мог. Я знаю ее. Иногда она по три дня мне не перезванивала.
Я открыла было рот, чтобы попытаться отговорить Роджера от этого плана, но умолкла, увидев выражение его лица. Он был настроен решительно.
– Ладно, – сказала я, открывая карту Кентукки. – Поехали.
Роджер удивленно посмотрел на меня и кротко улыбнулся.
– Спасибо.
– Не за что, – ответила я, рассматривая карту. – Долина Колибри?
– Да, – он включил поворотник и выехал обратно на шоссе, передав мне свой телефон. – Хэдли Армстронг. У меня в телефоне есть адрес – я посылал ей цветы в рождественские каникулы.
– Как мило, – сказала я, глядя на него.
– Вот и я так думал, – ответил Роджер с легкой улыбкой. – Но, похоже, не всем девочкам нравятся красные розы.
Лично я ничего против них не имела.
– Правда, что ли? – спросила я. – Потому что я – девочка. И никогда не слышала ничего подобного.
– Серьезно? – он поднял брови. – Судя по ее реакции, я решил, что совершил преступление против всего женского пола.
Я пожала плечами.
– Думаю, что получать цветы очень приятно. Это проявление внимания.
– Даже если это внимание – банальное клише? Кстати, это цитата.
– Она так сказала? – спросила я в некотором удивлении.
– Именно, – ответил он. – На День святого Валентина я купил для нее шоколад. Я даже и не думал о цветах. Не уверен, что смогу когда-нибудь купить цветы, даже думать об этом не хочу.
– Поворачивай в правую полосу, – перебила я его, заметив указатель на Луисвилл, правда, немного поздновато, – оставалось надеяться, что Роджер успеет совершить маневр.
– Что, уже? – спросил Роджер и начал перестроение.
– Именно, – я посмотрела на карту. – Хорошо, думаю, по этой дороге мы проедем мимо Луисвилла, а сразу после него в получасе езды будет долина Колибри.
– Луу-вилла, – сказал Роджер.
– Что?
– Ты сказала «Лу-ис-вилла». Но правильно произносить «Луу-вилл». Поверь мне, я знаю побольше твоего.
– Луу-вилл, – повторила я. – Так?
– Прекрасно, – похвалил он.
Мы ехали через деловой центр Луувилла – шоссе проходило по эстакаде над городом. Было уже почти восемь вечера, солнце только что зашло, и на город опустились синие сумерки. Было красиво, но разглядеть хоть что-то вокруг стало сложнее. Тем не менее из своего окна я заметила большой стадион «Слаггер Филд».
Через двадцать минут после того, как мы выехали из Луисвилла, я увидела указатель на долину Колибри. Вскоре после поворота мы оказались в совершенно ином мире. Казалось, что по обеим сторонам от нас нет ничего, кроме холмов. Кругом было темно, тихо и пахло свежестью. Кентукки пах замечательно – свежей травой. Этот запах ассоциировался у меня с летом. Я опустила окно со своей стороны, вздохнула полной грудью и с удивлением поняла, что на улице на самом деле лето.
Я выглянула из окна, но никаких домов не было видно, на глаза попадались только длинные полоски зелени, то тут, то там разделенные на части белыми заборами.
– Что это? – спросила я, повернувшись к Роджеру. – Это город?
– Да, – кивнул Роджер. – Город, в котором живет около двухсот человек.
Я отвлеклась от разглядывания едва различимых холмов и повернулась к нему.
– Серьезно?
– Ага, – сказал он, рассмеявшись немного смущенно. – Добро пожаловать в самый богатый город в Кентукки и один из самых богатых в Соединенных Штатах.
– Но тут даже домов не видно, – возразила я, пытаясь разглядеть хоть что-то снаружи.
– Они в глубине, – Роджер махнул рукой в сторону дороги. – Не знаю, правильно ли называть это домами. Думаю, это, скорее, поместья.
– Господи, – сказала я, выглянув наружу и внезапно почувствовав волнение. – Что-то подсказывает мне, что мы больше не в Канзасе.
– Я сделаю вид, что мне послышалось.
Покопавшись в мобильнике Роджера, я нашла адрес Хэдли – Уэстерли-роуд, 1205 – и показала Роджеру направление, куда, как я думала, нужно ехать. Когда мы нашли нужную улицу, Роджер сбросил скорость, чтобы мы могли видеть номера домов. Но на строениях не было табличек с цифрами, а только изредка названия усадеб.
