– Черт! – выругался Мак-Ивер.
– Мак, думаешь, они отслеживают передачи на нашей частоте?
– Безопасней предположить, что именно так оно и есть, Энди.
Гэваллан взял микрофон:
– Отбой. Б, повторяю, Б.
– Эхо Танго Лима-Лима! – И на частоте вышки, голосом мягким и доброжелательным: – Тегеран, мы принимаем вашу просьбу отменить наше разрешение и официально обращаемся за разрешением на посадку завтра в полдень для доставки запчастей, срочно, повторяю, срочно затребованных компанией «Иран ойл», и вывоза сотрудников, отбывающих в давно просроченный отпуск, с немедленным взлетом после разгрузки-погрузки.
Мак-Ивер удовлетворенно хмыкнул:
– Джонни всегда был скор на ногу. – Он повернулся к Армстронгу. – Мы включим ва…
– Режим ожидания номер один, Эхо Танго Лима-Лима. – Распоряжение с вышки оборвало его на полуслове.
– Мы включим вас в список пассажиров, когда сможем, мистер Армстронг. Извините, сегодня порадовать нечем. Как насчет ваших бумаг?
Армстронг оторвал взгляд от приближавшейся машины.
– Я… э-э… я предпочел бы оказаться специалистом-консультантом «С-Г», отправляющимся в отпуск, если вы не против. Неоплачиваемый, разумеется. – Он посмотрел на Гэваллана. – Что означает «Б, повторяю, Б»?
– Попробуй завтра, в то же время.
– А если они удовлетворят запрос ETLL?
– Значит, все произойдет завтра… Будете специалистом-консультантом.
– Спасибо. Будем надеяться, что это будет завтра. – Армстронг взглянул на приближавшуюся машину и быстро добавил: – Вы будете у себя часов около десяти сегодня, мистер Гэваллан? Возможно, я мог бы заехать… просто поболтать, ничего серьезного.
– Конечно. Буду вас ждать. Мы ведь с вами уже встречались, не правда ли?
– Да. Если я не приеду до десяти пятнадцати, значит у меня возникли задержки и я не смогу приехать… Вы знаете, как это бывает… И я свяжусь с вами утром. – Армстронг поднялся, готовясь уйти. – Спасибо.
– Хорошо. А где мы с вами встречались?
– Гонконг. – Роберт Армстронг вежливо кивнул и вышел, высокий и сутулый.
Они видели, как он прошел через офис и выбрал дверь, которая вела в ангар и к запасному выходу на стоянку, где он оставил свою неприметную машину. Машина Мак-Ивера была припаркована перед главным входом.
– Можно подумать, что он бывал здесь раньше, – задумчиво произнес Мак-Ивер.
– Гонконг? Совершенно его не помню. А ты?
– Тоже нет. – Мак-Ивер нахмурился. – Спрошу у Джен, у нее хорошая память на имена.
– Я не уверен, что этот Роберт чертов Армстронг мне нравится или я ему доверяю, что бы там ни говорил Талбот.
Сегодня в полдень они навестили Талбота, чтобы выяснить все «кто», «что» и «почему» относительно Армстронга. Все, что Джордж Талбот им сказал, сводилось к следующему:
– О, вообще-то, он очень порядочный человек, и мы… э-э… мы были бы признательны, если бы вы его подбросили до дому и… э-э… не задавали слишком много вопросов. Вы, разумеется, останетесь отобедать? У нас еще остался очень приличный морской язык из Дувра, свежемороженый, полно икры или копченого лосося, если пожелаете, пара бутылочек «Де Лядусет» тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года на льду – или сосиски с картофельным пюре и домашний кларет, который я бы очень рекомендовал, если вы это предпочитаете. Шоколадный пудинг или бисквит с шерри, и у нас еще есть полкруга довольно приличного сыра стилтон. Весь мир может быть охвачен огнем, но мы, по крайней мере, сможем смотреть на этот пожар как джентльмены. Как насчет глоточка розового джина для аппетита?
Обед был очень хорош. Талбот говорил, что уход Бахтияра, оставившего поле боя Базаргану и Хомейни, может помочь избежать большинства неприятностей.
– Теперь, когда нет никакого риска военного переворота, все должно вернуться в нормальное состояние, со временем.
– А сколько, по вашему мнению, продлится это «со временем»?
– Пока у «них», кто бы «они» ни были, не кончатся патроны. Но, дорогой мой старина, мое мнение на самом деле ничего не значит. Значение имеет только мнение Хомейни, а один лишь Бог знает, что у Хомейни на уме.
Гэваллан вспомнил пронзительный хохоток, который вызвала у Талбота его собственная шутка, и улыбнулся.
– Что? – спросил Мак-Ивер.
– Да нет, просто вспомнил Талбота за обедом.
Машина иранцев все еще находилась в ста ярдах от управления компании.
– Талбот хранит целую гору тайн и секретов. Как думаешь, о чем Армстронг хочет с тобой «поболтать»?
– Вероятно, напустит еще больше тумана… В конце концов, Мак, мы же ходили в посольство, наводили о нем справки. Любопытно! Обычно я не забываю… Гонконг? У меня он как будто ассоциируется со скачками в Счастливой Долине. Ладно, со временем вспомню. Одно могу сказать о нем: человек он пунктуальный. Я сказал ему: в пять часов, и он был здесь минута в минуту, даже хотя и возник как домовой из темного угла. – Глаза Гэваллана блеснули под тяжелыми бровями, потом вернулись к машине, которая как раз подъезжала к зданию. – И так же как Господь сотворил Шотландию, можно быть уверенным и в том, что он не хотел встречаться с нашим дружелюбным комитетом. Интересно, почему это?
Комитет состоял из двух вооруженных юношей, муллы – другого, не того, что был вчера, – и Саболира, изрядно вспотевшего начальника иммиграционной службы, все еще очень нервничающего.
– Добрый вечер, ваши превосходительства, – приветствовал их Мак-Ивер, чьи ноздри яростно протестовали против вторгшегося в кабинет запаха застарелого пота. – Не желаете ли чашку чая?
– Нет-нет, благодарю вас, – ответил Саболир. Он все еще держался крайне настороженно, хотя и пытался скрыть это под маской высокомерия. Он занял лучшее кресло в комнате. – У нас для вас новые правила.
– О?
За последние пару лет Мак-Иверу доводилось иметь с ним дело, и он иногда подбрасывал Саболиру ящик виски, заправлял его машину и время от времени бесплатно перевозил на своих вертолетах и размещал его и его семью в летние каникулы на курортах Каспия: «Мы забронировали комнаты для нескольких наших директоров, но они не могут ими воспользоваться, дорогой господин Саболир. Жалко будет просто потерять эти номера, не правда ли?» Однажды он организовал для него недельную поездку в Дубай на двоих. Девушка была молода и очень красива, и по беззастенчивому предложению Саболира ее провели по бухгалтерским книгам «С-Г» как иранского специалиста.
– Чем мы можем быть вам полезны?
К их удивлению, Саболир достал паспорт Гэваллана и лист бумаги с предыдущим разрешением на посадку и положил их на стол.
– Вот ваш паспорт и бумаги… э-э… подтвержденные и одобренные, – произнес он голосом, который помимо его воли делался маслянистым от торжественной официальности момента. – Имам приказал немедленно возобновить нормальное функционирование. Э-э… Исламское государство Иран вернулось к нормальной жизни, и аэропорт откроется… э-э… через три дня для всех обычных, предварительно согласованных воздушных сообщений. Вы должны теперь вернуться к нормальной работе.
