– Ладно, я пошла в туалет.
Боже всемогущий, подумала она, все это так чертовски глупо, неужели они никогда не поумнеют? Дункан расскажет мне все сразу же, как только мы окажемся вдвоем, так что я все равно все узнаю, а для меня гораздо предпочтительнее было бы услышать все из первоначального источника. Она устало направилась к двери.
– Нет, Джен, – произнес Мак-Ивер, и она остановилась, пораженная. – Ты решила остаться, так что… – Он пожал плечами. Она видела, что в нем что-то изменилось, и не знала, было это хорошо или плохо. – Выкладывай, Чарли.
– Руди вышел на связь по высокочастотке меньше получаса назад, – торопливо заговорил Петтикин. – НВС сбит перехватчиком, расстрелян и взорвался в воздухе, выживших нет, то…
Дженни и Мак-Ивер побелели как мел.
– О боже! – Она нашарила рукой спинку кресла.
– Я не понимаю, что происходит, – беспомощно продолжал Петтикин. – Это безумие какое-то, как в дурном сне, только Том Лочарт уцелел, он сейчас в Бендер-Дейлеме с Руди. Он…
Мак-Ивер вернулся к жизни.
– Том в порядке? – выдохнул он. – Он выбрался?
– Никто не может выбраться из вертолета, который взорвался в воздухе. Получается вообще какая-то ерунда, если только это все не прикрытие. Том отвозил запчасти, никаких пассажиров у него не было, но этот офицер, он сказал, что в вертолете было полно народу, а Руди сказал: «Передай мистеру Мак-Иверу, что капитан Лочарт вернулся из отпуска». Я даже с ним разговаривал!
Мак-Ивер уставился на него разинув рот:
– Ты разговаривал с ним? Он в порядке? Ты уверен? Из какого еще отпуска, черт подери?!
– Понятия не имею, но я с ним разговаривал. Он подошел к микрофону.
– Погоди минутку, Чарли. Как Руди вышел на нас? Он в Ковиссе?
– Нет, он сказал, что говорит из диспетчерского центра Абадана.
Мак-Ивер пробормотал себе под нос непристойное ругательство, испытывая огромное облегчение, что Лочарт жив, и одновременно ужасаясь тому, что случилось с Валиком и его семьей. Полно народу? Их должно было быть там всего четверо! В голове роилось полсотни вопросов, на которые ему требовался немедленный ответ, и он понимал, что выхода из ловушки, в которую угодили они с Томом, нет. Ни одной живой душе, кроме Гэваллана, он не рассказывал о настоящем задании Лочарта и о дилемме, перед которой встал сам, давая разрешение на полет.
– Давай-ка обо всем сначала и по порядку, Чарли, в точности как было. – Мак-Ивер взглянул на жену, которая стояла замерев. – Ты хорошо себя чувствуешь, Джен?
– Да-да. Я… пойду приготовлю чайку.
Обоим мужчинам ее голос показался очень высоким и слабым, и она прошла на маленькую кухоньку.
Петтикин, дрожа, присел на край стола:
– Насколько точно я запомнил, Руди сказал следующее: «У меня здесь офицер из иранских ВВС, и я должен официально знать…» Потом другой голос заговорил по громкой связи: «Говорит майор Казани, служба разведки ВВС! Я требую немедленного ответа. НВС двести двенадцать принадлежит компании „С-Г“ или нет?» Чтобы выиграть время, я сказал: «Погодите минутку, я найду папку». Я подождал, надеясь, что Руди что-нибудь подскажет, но ничего не услышал, поэтому решил, что информацию дать можно. «Да, – говорю, – ЕР-НВС – один из наших двести двенадцатых». Руди тут же взорвался и разразился такой руганью, какой я от него раньше никогда не слышал, а потом сказал что-то вроде: «Клянусь Богом, это ужасно, потому что НВС попытался удрать в Ирак, и иранские ВВС совершенно правильно сбили этот вертолет, разнесли его и всех, кто в нем был, к чертям собачьим, чего они и заслуживали… Кто, черт подери, его пилотировал и кто, черт подери, был на борту?!» – Петтикин смахнул со лба ручеек пота. – Наверное, я и сам выругался, немножко расклеился, точно даже не помню, Мак, потом сказал что-то вроде: «Это ужасно! Погоди… я возьму журнал полетов», надеясь из последних сил, что мой голос звучал более-менее нормально. Я взял журнал, увидел зачеркнутое имя Ноггера Лейна и рядом приписку «болен», потом имя Тома Лочарта и твою подпись, разрешающую выполнение чартерного рейса. – Он беспомощно посмотрел на Мак-Ивера. – Было ясно, что Руди не хотел, чтобы я называл Тома, поэтому я просто сказал: «Согласно нашему журналу, вертолет никому не приписан для выполнения рейса…»
Мак-Ивер побагровел:
– Но если ты ска…
– Это было лучшее, что я смог придумать на тот момент, черт возьми! Я сказал: «Вертолет никому не приписан для полета». Руди опять начал чертыхаться, но мне показалось, что голос у него теперь звучал по-другому, с каким-то облегчением, что ли. «Черт подери, о чем вы говорите?!» – сказал он.
«Я просто говорю вам, капитан Луц, что, согласно нашим записям в журнале полетов, НВС по-прежнему находится в ангаре в Дошан-Тапехе. Если его там нет, его, должно быть, угнали», – говорю я, предполагая, что голос мой прозвучал убедительно. Мак, я шарил наугад, я до сих пор не знаю, в чем тут проблема. Потом этот другой голос сказал: «Этот вопрос будет немедленно передан наверх по инстанциям. Я требую, чтобы вы немедленно предоставили ваш журнал с записями разрешений на полеты в мое распоряжение». Я ему говорю: хорошо, куда вам его прислать. Это его немного сбило с толку, потому что, конечно же, мы никак не могли бы предоставить ему журнал немедленно. В конце концов он сказал, чтобы мы сохраняли все наши записи в неприкосновенности, а указания нам пришлют позже. Потом к микрофону подошел Том и сказал что-то вроде: «Капитан Петтикин, пожалуйста, передайте мистеру Мак-Иверу мои извинения за опоздание из отпуска, но из-за снегопадов я оказался запертым в деревеньке к югу от Керманшаха. Я прибуду сразу же, как только смогу». – Петтикин выдохнул, бросил взгляд на Дженни, потом опять на Мак-Ивера. – Вот и все. Больше ничего. Ну и что вы думаете?
– По поводу Тома? Не знаю. – Мак-Ивер, тяжело ступая, подошел к окну, и Петтикин и Дженни увидели, какой тяжестью легло на него все это.
На подоконнике лежал снег, и ветер немного усилился. Вдалеке раздавалась беспорядочная стрельба, винтовочная и автоматическая, но никто из них ее не замечал.
– Дженни?
– Я… Это лишено всякого смысла, Чарли, совершенно всякого смысла, если говорить о Томми. – Слабея, она налила закипевшую воду в заварочный чайник, чашки уже стояли на столе, она была рада, что ее рукам нашлось хоть какое-то занятие, чувствуя себя беспомощной, и ей хотелось разрыдаться, хотелось закричать от несправедливости всего произошедшего, она понимала, что Том и Дункан в ловушке – ее Дункан подписал план полета, – знала, что не может ни словом обмолвиться ни об Ануш, ни о детях, ни о Валике, если они были на борту, они должны были быть на борту, но тогда кто пилотировал вертолет, если это был не Томми? – Угон… ну, Томми ясно указан в разрешении здесь, и Дункан тоже. Разрешение на полет также находится у тегеранских властей. В этом разрешении стоит имя Дункана, поэтому угон не… особого смысла в этой идее нет.
– Теперь я и сам вижу, но в тот момент эта история показалась мне подходящей. – Петтикин чувствовал себя ужасно. Он поднял со стола журнал с записями. – Мак, а может, нам это потерять, избавиться от него?
