– Чимтарга – название горы к востоку от Самарканда. Как ваше настоящее имя? И звание?
Человек пожал плечами:
– Мои предки ходили в поход с Тамерланом, монголом, которому нравилось сооружать горы из черепов. Сначала мы отправимся на вашу базу. Поедем на машине. – Он прошел мимо финна к двери и открыл ее, но Эрикки не сдвинулся с места, продолжая смотреть на хана.
– Сегодня вечером я хочу увидеть свою жену.
– Ты увидишь ее, когда… – Абдолла-хан замолчал, когда пожилой гость опять наклонился к нему и что-то прошептал на ухо. Снова Абдолла-хан кивнул. – Хорошо. Да, капитан, ты увидишь ее сегодня вечером и потом каждый второй вечер. При условии… – Он не стал договаривать.
Эрикки круто повернулся и вышел.
Когда дверь закрылась за ним, напряжение в комнате спало. Пожилой весело хмыкнул:
– Ваше высочество, вы были великолепны – великолепны, как всегда.
Абдолла-хан покрутил левым плечом, боль в пораженном артритом суставе донимала его.
– Он будет послушным, Петр, – сказал он, – но только пока моя непослушная и неблагодарная дочь остается у меня под рукой.
– С дочерьми всегда трудно, – согласился Петр Олегович Мзитрюк. Он пришел с севера, из-за границы, из Тбилиси – Тифлиса.
– Нет, Петр. Остальные послушны и не причиняют мне хлопот, только эта. Она бесит меня больше, чем можно выразить словами.
– Тогда отошли ее, как только финн выполнит все, что от него требуется. Отошли их обоих. – Его светлые глаза прищурились на добром лице, и он благодушно добавил: – Будь я лет на тридцать помоложе, а она свободна, я бы обратился к тебе с просьбой позволить мне снять это бремя с твоих плеч.
– Если бы ты попросил об этом до того, как появился этот сумасшедший, то смог бы забрать ее с моим благословением, – с досадой произнес Абдолла-хан, хотя и отметил про себя прятавшуюся за этими словами надежду, но скрыл свое удивление и отложил в сторону, чтобы обдумать впоследствии. – Я жалею, что отдал ее ему, – я думал, она и его доведет до сумасшествия, – жалею, что поклялся перед Богом сохранить ему жизнь. Это была минута слабости.
– Может быть, и нет. Великодушным быть хорошо – иногда. Он действительно спас тебе жизнь.
– Иншаллах! Это был Божий промысел, он оставался всего лишь орудием.
– Разумеется, – успокаивающе проговорил Мзитрюк. – Разумеется.
– Этот человек – дьявол, не верующий в Бога дьявол, от которого разит кровожадностью. Если бы не мои охранники… ты и сам все видел… мы бы дрались за свою жизнь.
– Нет, только не пока она находится в твоей власти и ты можешь поступить с ней… неподобающе. – Петр улыбнулся странной улыбкой.
– Если Богу будет угодно, скоро оба они окажутся в аду, – сказал хан, все еще в ярости оттого, что ему пришлось оставить Эрикки в живых, чтобы помочь Петру Олеговичу Мзитрюку, когда он мог бы отдать его левым моджахедам и таким образом избавиться от него раз и навсегда.
Мулла Махмуд, один из лидеров тебризской организации исламо-марксистских моджахедов, которые напали на базу, пришел к нему два дня назад и рассказал о том, что произошло у дорожной заставы.
– Вот их документы в качестве доказательства, – с вызовом сказал он, – и этого чужеземца, который должен быть агентом ЦРУ, и госпожи, вашей дочери. Как только он вернется в Тебриз, он предстанет перед судом нашего комитета, мы вынесем ему приговор, отвезем в Казвин и предадим казни.
– Клянусь Пророком, вы этого не сделаете! Не раньше, чем я дам свое разрешение, – повелительно произнес хан, забирая документы. – Этот бешеный пес-чужеземец женат на моей дочери, он не из ЦРУ, и он под моей защитой, пока я ее не сниму, и, если вы тронете хоть один мерзкий рыжий волосок на его голове, будете преследовать его или что-то сделаете с базой, пока я не дам на это согласия, я прекращу всю свою тайную поддержку, и тогда ничто не помешает «зеленым повязкам» выбросить всех левых из Тебриза! Он будет отдан вам, когда так решу я, а не вы.
Мулла, нахмурившись, ушел, и Абдолла тут же добавил Махмуда в список своих самых неотложных проблем. Внимательно просмотрев документы, он обнаружил среди них паспорт Азаде, а также удостоверения и другие разрешения и пришел в восторг, потому что они давали ему дополнительную власть над ней и над ее мужем.
Да, подумал он, глядя на своего советского гостя, теперь она сделает все, что я от нее потребую. Все.
– На все воля Аллаха, но она скоро может остаться вдовой.
– Будем надеяться, что не слишком скоро! – Смех Мзитрюка был добрым и заразительным. – Не раньше, чем ее муж завершит свое задание.
Абдолла-хан был согрет присутствием этого человека и его мудрыми советами и был доволен тем, что Мзитрюк выполнит то, что от него требуется. Но и в этом случае мне нужно быть таким кукловодом, каким я еще никогда не был, если хочу выжить и хочу, чтобы выжил Азербайджан.
Во всем остане и в Тебризе ситуация теперь сложилась очень хрупкая: всевозможные бунты и восстания, вооруженная борьба одних группировок с другими, десятки тысяч советских солдат, сосредоточенных у самой границы. И танки. И ничего между ними и заливом, что могло бы остановить их. Кроме меня, подумал он. А как только они завладеют Азербайджаном – Тегеран, как история доказывала это раз за разом, не умеет защищаться, – весь Иран упадет к ним в руки, как то гнилое яблоко, о котором говорил Хрущев. А вместе с Ираном – Персидский залив, нефть мира и Ормуз.
Ему хотелось выть от ярости. Да проклянет Аллах шаха, который не пожелал слушать, не пожелал ждать, которому двадцать лет назад не хватило ума раздавить в зародыше мелкое восстание, поднятое муллами, и отправить аятоллу Хомейни в преисподнюю, как я советовал, и который поставил под угрозу достижение такого положения вещей, при котором мы бы неоспоримо, непобедимо и неотвратимо держали бы за горло весь мир за пределами России, царской или советской, – нашего настоящего врага.
Мы были так близко: США ели у нас с рук, ублажали нас и совали нам в руки свое самое современное оружие, умоляя нас играть в заливе роль полицейского с большой дубинкой и таким образом подчинить себе подлых арабов, впитать их нефть, сделать вассалов из них и их засиженных мухами, гнусных суннитских эмиратов от Саудовской Аравии до Омана. Мы могли бы подмять под себя Кувейт за один день, Ирак – за неделю, саудовские и эмиратские шейхи бросились бы спасаться в своей пустыне, вопя о пощаде! Мы могли получить любые технологии, какие только душе угодно, любые корабли, авиацию, танки, оружие – только попроси. Даже бомбу, клянусь Аллахом! – наши реакторы германского производства сделали бы нам ее!
Мы были так близко к исполнению воли Аллаха, мы – шииты Ирана, с нашим непревзойденным интеллектом, нашей древней историей, нашей нефтью и нашим господством над Ормузским проливом, которые в конце концов должны были поставить всех людей левой руки на колени. Так близко к тому, чтобы получить Иерусалим и Мекку, контроль над Меккой – святая святых.
