Внезапно его душу заполнил страх.
МИНИСТЕРСТВО АВИАЦИИ. 17:04. Дункан Мак-Ивер устало сидел на деревянном стуле в углу переполненной приемной в кабинете заместителя министра. Он продрог, хотел есть и был очень раздражителен. Часы на руке говорили ему, что он прождал здесь почти три часа.
По всей комнате была рассыпана дюжина других людей: иранцы, несколько французов, американцев, британцев и один кувейтец в галабии – длинном просторном арабском халате – и с головной повязкой. Несколько мгновений назад европейцы вежливо прекратили всякие разговоры в ответ на призыв муэдзинов, который все же проник сквозь высокие окна. Мусульмане опустились на колени лицом к Мекке и совершили дневную молитву. Молитва была короткой и быстро закончилась, и голоса снова завели свой бесцельный разговор – в приемных правительственных кабинетов никогда не считалось разумным обсуждать между собой что-либо серьезное, а теперь и подавно. По комнате гуляли сквозняки, холодный воздух вызывал озноб. Все присутствующие оставались в пальто, все в равной степени устали, некоторые переносили ожидание стоически, другие кипели от возмущения, потому что назначенное каждому из них время встречи, как и у Мак-Ивера, давно прошло.
– Иншаллах, – пробормотал Мак-Ивер, но это ему не помогло.
Если нам хоть немного повезет, то Дженни уже в Эль-Шаргазе, подумал он. Я чертовски рад, что она благополучно выбралась отсюда, и чертовски рад, что она сама назвала главную причину своего отъезда:
– Именно я и смогу поговорить с Энди. Ты ничего не можешь доверить бумаге.
– Это правда, – сказал он тогда, несмотря на все свои опасения, и добавил с неохотой: – Возможно, Энди сумеет составить план, который мы сможем осуществить… может быть, смогли бы осуществить. Всем сердцем надеюсь, что в этом не будет нужды. Слишком, черт побери, опасно! Слишком много ребят и слишком много машин разбросано по всей стране. Слишком опасно! Джен, ты забываешь, что мы в этой войне не участвуем, хотя и оказались в самой ее гуще.
– Да, Дункан, но терять нам нечего.
– Мы можем потерять людей, а также и вертолеты.
– Дункан, мы ведь просто собираемся посмотреть, возможно ли это в принципе, не правда ли?
Старушка Джен, несомненно, самый лучший связной, какого мы могли бы пожелать, если нам действительно понадобится связной. Она права, слишком опасно излагать все это в письме: «Энди, единственный способ для нас выбраться невредимыми и без потерь из этой кутерьмы, – это посмотреть, не сможем ли мы подготовить план для вывоза всех наших вертолетов – и запчастей, – которые в настоящее время зарегистрированы как иранские и с технической точки зрения принадлежат иранской компании под названием ИВК…»
Господи! Что же это, как не заговор с целью совершения мошенничества!
Уйти из страны – не выход. Мы должны остаться, должны работать, должны вернуть свои деньги, когда откроются банки. Так или иначе, мне нужно будет договориться, чтобы партнеры нам помогли. А то, может быть, этот министр сумеет для нас что-то сделать. Если он поможет, во что бы это ни обошлось, мы смогли бы переждать эту бурю здесь. Любому правительству понадобится помощь, чтобы снова наладить добычу нефти, им не обойтись без вертолетов, и мы получим свои деньги…
Он поднял глаза, когда дверь во внутренний кабинет открылась и какой-то чиновник пригласил одного из ожидающих войти. По имени. Похоже, никакой логики в том, кого и когда вызывали, не было совершенно. Даже во времена шаха принцип «первым пришел – первым обслужили» никогда не соблюдался. Стало быть, все решало влияние. Или деньги.
Талбот из британского посольства договорился для него об этой встрече с заместителем премьер-министра и дал ему рекомендательное письмо. «Извините, старина, даже я не могу выйти на самого премьер-министра, но его заместитель Антазам – славный парень, говорит на хорошем английском, совсем не из этих балбесов-революционеров. Он для вас все устроит».
Мак-Ивер вернулся из аэропорта перед самым обедом и поставил машину как можно ближе к зданию правительства. Когда он предъявил письмо, на английском и фарси, охраннику у главного входа задолго до назначенного срока, тот послал его с другим охранником в другое здание дальше по улице, где его снова долго расспрашивали, а потом направили оттуда на другую улицу вот в это здание, где отсылали из кабинета в кабинет, пока он не оказался здесь, опоздав на час и едва не дымясь от злости.
– Не волнуйтесь, ага, времени у вас еще много, – сказал, к его облегчению, дружелюбный клерк у двери в приемную на хорошем английском и протянул ему назад конверт с рекомендательным письмом. – Это именно тот кабинет, который вам нужен. Пожалуйста, входите в эту дверь и присаживайтесь в приемной. Министр Киа примет вас сразу же, как только сможет.
– Я не хочу встречаться с ним! – едва не взорвался Мак-Ивер. – У меня назначена встреча с заместителем премьер-министра Антазамом!
– А-а, замминистра Антазам… Да, ага, но он больше не входит в правительство премьер-министра Базаргана. Иншаллах, – пояснил молодой человек приятным голосом. – Министр Киа занимается всем, что связано с… э-э… иностранцами, финансами и гражданской авиацией.
– Но я должен настаивать на… – Мак-Ивер замолчал, осознав, что уже слышал это имя, и вспомнив рассказ Талбота о том, как оставшиеся партнеры ИВК посадили этого человека в правление компании с огромным окладом и без всяких гарантий содействия с его стороны. – Министр Али Киа?
– Да, ага. Министр Али Киа примет вас сразу же, как только сможет.
Секретарь был приятным, хорошо одетым молодым человеком, в костюме и белой рубашке с голубым галстуком, совсем как в былые дни. Мак-Ивер предусмотрительно вложил в конверт с письмом пешкеш в пять тысяч риалов, так же, как в былые дни. Деньги исчезли.
Возможно, все действительно приходит в норму, подумал Мак-Ивер, прошел в другую комнату, уселся на стул в углу и стал ждать. В кармане у него лежала еще одна пачка риалов, и он спросил себя, следует ли ему снова наполнить конверт надлежащей суммой. Почему бы нет, подумал он, мы в Иране, мелким чиновникам нужны малые деньги, крупным чиновникам – большие деньги… извините, пешкеш. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он вложил в конверт несколько купюр большого достоинства, потом добавил еще несколько, для верности. Может быть, этот сукин сын действительно сможет нам помочь. Партнерам обычно удавалось заручаться благоволением двора, возможно, им и с Базарганом удался тот же трюк.
Время от времени издерганные чиновники торопливым шагом и со значительным лицом проходили через приемную внутрь, держа в руках какие-то бумаги, потом выходили. Время от времени одного из ожидающих вежливо провожали во внутренний кабинет. Все без исключения проводили внутри не более нескольких минут и выходили с натянутыми или багровыми лицами, кипя от негодования и явно с пустыми руками. Те, что пока ждали, чувствовали себя все более расстроенно. Время тянулось очень медленно.
– Ага Мак-Ивер? – Дверь внутреннего кабинета была открыта, на пороге стоял чиновник и подзывал его рукой.
