– Ах да, его превосходительство, который говорит на фарси лучше моего Ахмеда и знаменит своей памятью – и жестокостью. – (Позади него Ахмед задернул тяжелую занавеску на наружной двери и встал спиной к кабине пилотов на страже, держа автомат наготове, но так, чтобы это не выглядело невежливо.) – А?
Армстронг улыбнулся:
– Это просто полковник так приятно выразился, ваше высочество.
– Я не согласен. Даже в Тебризе мы слышали про эксперта Специальной службы, двенадцать лет служившего шаху, гончего пса для его гончих псов, – пренебрежительно произнес Абдолла на фарси. Улыбка исчезла с лица Армстронга, и они с Хашеми оба напряглись при подобном вопиющем проявлении дурных манер. – Я прочел ваш послужной список. – Он обратил свои черные глаза на Хашеми, совершенно уверенный, что его план сработает: Ахмед убьет их по его сигналу, тайно заминирует самолет, прикажет пилотам вернуться в кабину, за чем последует поспешный взлет и смерть в огненном вихре, никак не связанная с ним, на все воля Аллаха, а он сам после такой замечательной беседы, во время которой он обещал «полную поддержку центрального правительства», будет переполнен скорбью.
– Итак, ваше превосходительство, – сказал он, – мы снова встретились. Что я могу для вас сделать? Я знаю, вы у нас, к сожалению, совсем ненадолго.
– Возможно, ваше высочество, дело в том, что я могу для вас сделать? Мо…
– Ближе к делу, полковник! – резко оборвал его хан, переходя на английский; он был совершенно уверен в себе. – Мы с вами знаем друг друга, а потому можем обойтись без лести и комплиментов и сразу перейти к делу. Если бы у вас хватило любезности сесть ко мне в машину, одному, я чувствовал бы себя более уютно, мы могли бы побеседовать вольготно, не торопясь. А сейчас – к делу!
– Я хочу поговорить с вами о вашем контролирующем, генерал-полковнике Петре Олеговиче Мзитрюке, – произнес Хашеми так же грубо, но внезапно похолодев от страха, что угодил в ловушку и что Абдолла является тайным сторонником Пахмуди, – и о вашей долгой связи с КГБ через Мзитрюка, проходящего под кодовым именем Али Хой.
– Контролирующий? Какой еще контролирующий? Про кого вы говорите? – услышал Абдолла-хан собственный голос, в то время как рассудок вопил: ты не можешь этого знать, это невозможно, невозможно!
И сквозь частокол ударов собственного сердца он видел, как рот полковника открылся и стал произносить другие вещи, от которых стало еще хуже, гораздо хуже, и самое худшее из всего, что он понял, в клочья разодрало его прекрасный план. Если полковник говорит о подобных секретах так открыто, в присутствии этого иностранца и Ахмеда, то эти секреты записаны где-то еще, в безопасном месте, откуда они в случае «трагического происшествия» попадут в Революционный комитет и к его врагам.
– Ваш контролирующий, – вколачивал в него Хашеми, почувствовав в нем перемену и развивая успех, – Петр Олегович, чья дача находится на берегу озера Цвенгхи в месте, которое называется Скрытая Долина, к востоку от Тбилиси, кодовое имя – Али Хой, ваше – Ив…
– Погодите, – хрипло произнес Абдолла. Его лицо было мертвенно-бледным. Этого не знал даже Ахмед, не должен был знать. – Я… я… дайте мне воды.
Армстронг поднялся было с кресла, но замер, увидев наведенный на него автомат Ахмеда.
– Пожалуйста, сядьте, ваше превосходительство. Я принесу воды. Пристегнитесь ремнями оба.
– Нет никакой ну…
– Пристегивайтесь! – рявкнул Ахмед, махнув автоматом. Он был поражен изменениями, произошедшими с лицом и тактикой хана, и был вполне готов самостоятельно осуществить запасной план. – Пристегните ремни!
Они подчинились. Ахмед был рядом с фонтанчиком для питья, он наполнил пластиковый стакан и подал его хану. Хашеми и Армстронг обеспокоенно наблюдали за ним. Ни тот ни другой не ожидали от хана мгновенной капитуляции. Он словно съежился у них на глазах, был очень бледен и болезненно, с присвистом, дышал.
Хан выпил воду и взглянул на Хашеми; маленькие глазки за стеклами очков были в красных прожилках. Он снял очки и рассеянно протер их, стараясь вернуть себе силы. Все, казалось, занимало больше времени, чем обычно.
– Подожди меня возле машины, Ахмед.
Тревожно глядя на него, Ахмед подчинился. Армстронг расстегнул ремень безопасности и снова задернул занавеску на входной двери. Несколько секунд хан чувствовал себя лучше; ледяной воздух, ворвавшийся в салон, остудил голову, прочистив мысли.
– Теперь, что вам нужно?
– Ваша кличка Иваныч. Вы являетесь шпионом и помощником КГБ с января сорок четвертого года. За это время вы…
– Все ложь. Чего вы хотите?
– Я хочу встретиться с Петром Олеговичем. Я хочу серьезно его порасспросить кое о чем. Тайно.
Хан задумался над его словами. Если этот сын собаки знает кодовое имя Петра и его собственное, знает про Скрытую Долину и январь сорок четвертого, когда он тайно ездил в Москву, чтобы поступить на службу в КГБ, то знает и другие вещи, более заслуживающие наказания. То, что хан водил обе стороны за нос на благо своему Азербайджану, не будет иметь никакого значения для наемных убийц, посланных как «справа», так и «слева».
– В обмен на что?
– Свободу действий в Азербайджане – пока вы делаете то, что принесет пользу Ирану, – и устойчивые рабочие отношения со мной. Я предоставлю вам информацию, с которой Туде, левые и курды окажутся у вас в руках. И предоставлю доказательства, что Советы действуют против вас. Например, вы объявлены как секция 16/а.
Хан посмотрел на него разинув рот. В его ушах начал подниматься оглушительный рев.
– Я вам не верю!
– К немедленному исполнению. Приказ подписан Петром Олеговичем Мзитрюком, – сказал Хашеми.
– До… доказательства… я… мне нужны доказательства, – выдавил из себя хан.
– Заманите его на эту сторону границы живым, и я предоставлю вам доказательства. По крайней мере, он предоставит.
– Вы… вы лжете!
– Разве вы не собирались сегодня или завтра отправиться в Тбилиси по его приглашению? Из этой поездки вы бы не вернулись. Легенда была бы такая, что вы, судя по всему, бежали из Ирана. Вас бы заклеймили как предателя, ваше имущество конфисковали, семью покрыли бесчестьем – и скормили муллам. – Теперь, когда Хашеми знал, что Абдолла-хан у него в руках, единственное, что его беспокоило, – это состояние здоровья хана. Голова Абдоллы начала мелко подергиваться, обычно смуглое лицо стало бледным, со странными покраснениями вокруг глаз и на висках, вена на лбу вздулась. – Вам лучше не ездить на север и удвоить охрану. Я мог бы обменять Петра Олеговича… даже лучше – я мог бы позволить вам спасти его и… Ну, вариантов много, если он окажется у меня.
– Что… что вы хотите с ним сделать?
– Информация.
– Я… я получу к ней доступ?
Хашеми улыбнулся:
– Почему бы нет? Значит, мы договорились?
