– Смотри!
В ста ярдах перед ними показалась дорожная застава. Ее окружали группы мужчин. Некоторые были вооружены, все гражданские и бедно одетые. Блокпост был устроен в самом начале неприметной деревеньки с уличными лавками вдоль дороги и лугом напротив. Жители деревни, женщины и дети, стояли рядом с заставой, перемешавшись с мужчинами. Все женщины были в серых или черных чадрах. Мужчины останавливали все машины подряд, проверяли документы, потом пропускали. Несколько автомобилей откатили с дороги на луг, и каждую обступило по нескольку человек, допрашивая тех, кто находился внутри. Эрикки отметил, что среди этих мужчин вооруженных людей было больше.
– Это не «зеленые повязки», – сказал он.
– Не видно ни одного муллы. Ты видишь хотя бы одного?
– Нет.
– Значит, это Туде или моджахеды. Или федаины.
– Приготовь-ка свое удостоверение, – сказал он и улыбнулся ей. – Надень парку, чтобы не простудиться, когда я опущу стекло, и шапочку.
Но не холод его тревожил. Его тревожили выпуклость ее груди, гордо поднимавшаяся под свитером, ее тонкая талия, рассыпавшиеся по плечам волосы.
В бардачке у него лежала небольшая финка в чехле. Ее он спрятал за голенищем правого ботинка. Другой нож, большой пукко, был под курткой посередине спины.
Когда наконец до них дошла очередь, «рейнджровер» окружили угрюмые бородатые люди. У нескольких из них были американские автоматические винтовки, у одного – АК-47. Вместе с ними к машине подошли женщины в чадре. Они пристально разглядывали Азаде, в черных бусинах глаз читалось хмурое неодобрение.
– Документы, – сказал один из мужчин на фарси, протягивая руку.
У него дурно пахло изо рта, машину начал наполнять всепроникающий запах нестираной одежды и немытых тел. Азаде смотрела прямо перед собой, стараясь не замечать похотливых взглядов, бормотаний и близости посторонних мужчин, – она еще никогда не оказывалась в подобной ситуации.
Эрикки вежливо протянул иранцу свое удостоверение и удостоверение Азаде. Тот взял бумаги, посмотрел на них и передал юноше, который умел читать. Остальные молча ждали, тяжело глядя на них, притопывая ногами от холода. Наконец юноша заговорил на грубом фарси:
– Он иноземец, из какой-то страны под названием Финляндия. Он из Тебриза. Он не американец.
– А похож на американца, – сказал кто-то.
– Женщину зовут Горгон, она его жена… По крайней мере, так говорится в документах.
– Я и есть его жена, – резко ответила Азаде. – Не…
– А кто тебя спрашивал? – грубо перебил ее первый. – Фамилия у тебя Горгон, это фамилия помещичья, и выговор у тебя заносчивый, как и повадки, и, скорее всего, ты враг народа.
– Я никому не враг. Пожа…
– Закрой рот! Женщине пристало помнить о приличиях, носить чадру, быть скромной и послушной даже в социалистическом государстве. – Иранец повернулся к Эрикки. – Куда вы едете?
– Что он говорит, Азаде? – спросил у нее финн.
Она перевела.
– В Тегеран, – спокойно ответил Эрикки бандиту. – Азаде, скажи ему, что мы едем в Тегеран.
Эрикки насчитал шесть винтовок и один автомат. Машины окружали его со всех сторон, прорываться некуда. Пока.
Она передала им то, что он просил, добавив:
– Мой муж не говорит на фарси.
– Откуда нам знать? И откуда нам знать, что вы женаты? Где ваше свидетельство о браке?
– С собой у меня его нет. То, что я замужем, указано в моем удостоверении.
– Но это шахское удостоверение. Незаконное удостоверение. Где твое новое удостоверение?
– Удостоверение, выданное кем? Подписанное кем? – взорвалась она. – Верните нам наши документы и дайте проехать!
Ее твердость произвела впечатление на него и на других. Иранец заколебался:
– Вы должны понимать, прошу вас, что кругом полно шахских шпионов и врагов народа, которые должны быть схвачены…
Эрикки почувствовал, как сердце гулко застучало в груди. Хмурые лица, люди прямо из Средневековья. Уродливые. К «рейнджроверу» подошли другие мужчины. Один из них сердито и с руганью замахал рукой машинам и грузовикам позади «рейнджровера», чтобы те проезжали вперед для проверки. Никто не сигналил. Каждый покорно ждал своей очереди. Над всем затором на дороге висел безмолвно ворочающийся ужас.
– Что здесь происходит? – Сквозь толпу к ним протолкался приземистый иранец.
Люди почтительно расступались перед ним. На плече у него висел чехословацкий автомат. Первый иранец объяснил ситуацию и подал ему документы. Лицо у приземистого иранца было круглым и небритым, вокруг глаз – темные круги, одежда бедная и грязная. Внезапно грохнул выстрел, и все головы повернулись в сторону луга.
На земле рядом с маленькой легковушкой, которую повстанцы откатили на обочину, лежал человек. Один из боевиков стоял над ним с автоматом в руках. Второй пассажир машины с поднятыми руками стоял, уткнувшись в дверцу. Неожиданно он рванулся, проскочил меж окруживших его людей и бросился наутек. Человек с автоматом поднял оружие и выстрелил, промахнулся, выстрелил снова. На этот раз бегущий вскрикнул и упал, корчась от боли. Он попытался подняться, но ноги больше не служили ему. Человек с автоматом неторопливо приблизился и разрядил в него весь магазин, убивая его постепенно.
– Ахмед! – крикнул приземистый. – Зачем тратить пули, когда это можно сделать и сапогами. Кто они такие?
– САВАК!
По толпе повстанцев и крестьян прокатилось удовлетворенное бормотание, кто-то победно крикнул.
– Идиот! Тогда зачем было убивать их так быстро, а? Принеси мне их бумаги.
– У этих сыновей собаки в бумагах сказано, что они бизнесмены из Тегерана, но я-то знаю, когда человек из САВАК, стоит мне на него только посмотреть. Тебе нужны их фальшивые документы?
– Нет. Порви их. – Приземистый иранец повернулся к Эрикки и Азаде. – Так будет, мы выкурим врагов народа и покончим с ними.
Она не ответила. Их собственные документы были в его ухватистой руке. Что, если и наши бумаги сочтут фальшивыми? Иншаллах!
Закончив изучать их удостоверения, приземистый иранец уставился на Эрикки. Потом на нее:
– Ты утверждаешь, что ты Азаде Горгон Йох… Йокконен. Его жена.
– Да.
– Хорошо. – Он засунул их удостоверения в карман и, оттопырив большой палец, ткнул им в сторону луга. – Скажи ему, чтобы отъехал вон туда. Мы обыщем вашу машину.
– Но на…
– Скажи ему. БЫСТРО! – Приземистый иранец забрался на крыло, царапая краску сапогами. – Это что? – спросил он, показав на голубой крест на белом поле, нарисованный на крыше.
– Это финский флаг, – ответила Азаде. – Мой муж – финн.
