— Вы первый, — подтолкнул меня рыжий верзила. Я открыл дверь и вошел. Стоявшая у постели лампа с затемненным абажуром отбрасывала немного света. Но его оказалось достаточно, чтобы я смог разглядеть на кровати контуры тела. Быстрыми шагами я пересек комнату и остановился у изголовья. Бедняге затолкали в рот огромный кляп, и сейчас он глядел на меня вытаращенными от ужаса глазами. Поскольку Шумейкер держался позади меня, я сумел незаметно для него приложить два пальца к глазам Дрисколла. Тот машинально тут же прикрыл их, и я готов был поклясться, что пройдет еще немало времени, прежде чем он решится их открыть.
— Дилетанты, — пренебрежительно бросил я. — Проклятые неумехи!
— Что еще? — не выдержал Шумейкер.
— Похоже, у вас появилась еще одна проблема. — Я равнодушно пожал плечами. — Ведь вам не пришло в голову проверить, может ли он дышать носом.
— Какого черта, о чем это вы? — рявкнул Шумейкер.
— Есть категория людей, — с бесконечным терпением объяснил я, — которые могут дышать только ртом. И когда им, например, заталкивают в рот огромный кляп, они просто перестают дышать вообще!
— Вы спятили! — заорал Мартин.
— Ладно. — Я с досадой передернул плечами. — Пусть я спятил. Тогда почему он мертв?!
Как раненый слон, Шумейкер рванулся вперед. Он отшвырнул меня в сторону с такой силой, что я кубарем откатился к стене и с грохотом врезался в письменный стол. Дрисколл не мог не слышать нашего разговора. И я очень надеялся, что у него хватит сообразительности и дальше притворяться мертвым. Конечно, я понимал, что наш рыжий приятель в конце концов догадается, в чем дело, и тогда наступит развязка. Я с содроганием вспомнил, как в квартире у Ширли швырял в него всем, что попадалось под руку, а он даже и не поморщился. Пошарив за спиной, я нащупал на письменном столе тяжелый стеклянный графин и, быстро схватив его за горлышко, ринулся к постели. Шумейкер стоял спиной ко мне, вглядываясь в лицо Дрисколла и прислушиваясь к его дыханию. Собрав все силы, я ударил его графином по голове и с удовлетворением услышал, как треснула какая-то кость. Шумейкер, шатаясь, сделал несколько неуверенных шагов и выронил пистолет. Схватив оружие, я еще раз ударил парня рукояткой прямо над левым ухом. Но пистолет отскочил как мячик, ударившись о толстую кость черепа. Физическая сила этого рыжего гиганта всегда приводила меня в изумление. Я не мог рисковать и поэтому ударил его рукояткой пистолета еще раз. Шумейкер рухнул на колени, но у него еще хватило сил, чтобы взглянуть на меня. Но тут его глаза закатились, и он с грохотом распростерся на полу во весь свой гигантский рост.
В комнате воцарилась мертвая тишина, от которой у меня зазвенело в ушах. И вдруг со стороны постели послышалось утробное мычание. Я оглянулся — Дрисколл пытался привлечь мое внимание, его глаза горели сумасшедшим огнем.
— Не волнуйтесь, старина, — прохрипел я. — Полежите еще немного и успокойтесь. Самое страшное позади. А я уже было опасался, что они вот-вот упрячут нас в один аккуратный деревянный ящичек!
Его глаза почти вылезли из орбит, и я даже пожалел, что времени в обрез и не смогу понаблюдать, как они выпадут окончательно и покатятся на пол. Зрелище обещало быть весьма интересным. Только вдруг где-то в подсознании у меня забрезжила на редкость гениальная мысль, которая заставила меня забыть о Дрисколле. Следовало позаботиться о самом Бойде, и сделать это надо было незамедлительно. Достаточно того, что с самого начала я сделал непростительную ошибку, решив, что весь план задуман Шумейкером и Шанни, тогда как все это время сообщницей Мартина была Ширли. А ведь я настолько забылся, что выложил ей весь ход своих гениальных умозаключений от начала и до конца. А она слушала меня с непроницаемым лицом, отлично зная, что на веранде притаился Шумейкер и прислушивается к каждому слову. Так что Я решил, что кое-что должен очаровательной Ширли, хотя бы из уважения к самому себе. А также и к моему знаменитому профилю.
Осторожно подкравшись к двери, я тихонько приоткрыл ее и, выпустив в потолок две пули, так же бесшумно прикрыл ее за собой. Затем как можно медленнее сосчитал до тридцати и вышел в коридор.
Наша прекрасная троица была уже там. Джоанна Вейч и Вилан стояли бок о бок с бледными, перекошенными лицами, а Ширли, спиной ко мне, что-то горячо им доказывала. Я прислонился к стене и постарался не упустить ни единого слова.
— Мартин обо всем позаботится, — взволнованно твердила Ширли. — Не надо входить, пока мы не узнаем, что случилось, нас ведь всех могут перебить! Я слышала, как Дэнни Бойд сказал, что теперь знает, кто прикончил Керри Хартфорд и почему, и добавил, что будь он проклят, если не разделается с ним. Бойд не сказал ни слова Мартину, который хотел ему помочь!
— Убирайтесь с дороги! — приказал Вилан. — Мы должны узнать, что произошло!
— Умоляю вас! — завопила Ширли. — Подождите еще немного! Мы узнаем, что там случилось, как только они выйдут из комнаты. Если мы сейчас войдем...
— Привет, Ширл! — окликнул я ее. — Раз уж здесь Чак, почему бы вам заодно не поинтересоваться у него, в какую из папок в его офисе Керри спрятала фотографии?
Воцарилось мертвое молчание. Плечи брюнетки дрогнули, и она медленно обернулась. На помертвевшем, без единой кровинки лице оставались огромные, как черные дыры, глаза, кожа лица стала похожа на старый, высушенный временем пергамент. Губы Ширли слабо шевелились, но она не смогла выдавить из себя ни звука.
— В чем дело, Ширли? — сочувственно поинтересовался я. — Язык проглотила?
И вдруг она широко раскрыла рот и пронзительно завопила. Я поморщился — высокий, резкий звук ее голоса, казалось, вот-вот разорвет мои барабанные перепонки. Но Джоанна Вейч позаботилась обо всем: подняв руку, она отвесила Ширли звонкую пощечину, и та, отлетев к стене, моментально замолчала. Наступила тишина. И вдруг на меня посыпался град вопросов.
* * *
А я-то думал, что лейтенант Шелл должен быть счастлив. Я не добавил ему ни одного трупа. Все остались живы. Ширли Симпсон и Хол Дрисколл чувствовали себя прекрасно. Рыжему Шумейкеру было несладко, но, когда пройдет шок, он станет как новенький или почти как новенький. В конце концов, за копов я не отвечаю. Странно, но мне показалось, что лейтенант Шелл чем-то недоволен. Поэтому я провел два самых отвратительных в моей жизни дня в его участке в Санта-Байе, переругиваясь с ним. А в это время наш общий приятель Мартин Шумейкер отдыхал в больнице, делая вид, что пытается оправиться от шока. С Дрисколлом и Ширли все оказалось гораздо проще — они говорили не умолкая.
* * *
Я — одинокий страж на башне. Выглянув из окна своей квартиры на пятнадцатом этаже небоскреба возле самого Центрального парка, я лениво подумал: а не привиделось ли мне все это? Вот уже пара недель, как я вернулся домой из Санта-Байи, и все это время бездельничаю. Нигде ничего не происходит. Не было ни новых клиентов, ни забавных происшествий. Ничего, что хоть немного могло бы скрасить мое унылое существование. Это несправедливо, обиженно подумал я. Похоже, меня зачислили в ряды монахов-отшельников, причем даже не спросив моего мнения.
