— Доброе утро, моя красавица! — раздался уже знакомый голос Псевдоартема.
Он стоял на бортике бассейна, и белые плавки лишь подчеркивали гармонию его могучей фигуры, загорелой так, словно он и не покидал пляжа.
— Когда ты успел так загореть? — крикнула Ко. — На Ладожском озере не загоришь.
— Ты видела меня лишь одетым, — откликнулся ее жених. — Или ночью…
Он громко засмеялся и нырнул. Сквозь чистую голубую воду ей было видно, как к ней несется под водой стремительный пловец. Ко засуетилась, забила руками, чтобы не оказаться на его пути. Странно, подумала она, стремясь к бортику, потому что купание потеряло всю прелесть, ведь если бы это был настоящий Артем, она вряд ли смогла бы играть роль холодного агента, засланного во вражеский лагерь, — она бы предпочла, чтобы Артем ее догнал. А сейчас — вот он, такой же, как прежде, только выше ростом, шире в плечах, сильнее и красивей — совершенное человеческое существо, идеальный жених… для кого? Ко не могла преодолеть ужаса перед зрелищем, навсегда запечатленным в сознании: тело настоящего Артема под опрокинутой лодкой…
Когда физкультурник вынырнул в центре бассейна, отфыркиваясь и моргая, Ко уже доплыла до бортика.
— Чего же ты не подождала меня? — спросил жених с легким укором.
— Я тебя побаиваюсь, — сказала Ко. — Ты очень настойчивый.
— А разве это плохо? Я же согласен жениться на тебе.
— Тогда подожди, чтобы мне исполнилось восемнадцать лет, — сказала Ко.
— Ты в самом деле этого хочешь? Раньше ты вела себя иначе.
— А ты помнишь?
Ко подтянулась и вылезла из бассейна. Она сидела на бортике и болтала ногами в воде. Жалко было уходить отсюда. К тому же выдался, как ей показалось, удобный момент, чтобы побольше разузнать о том, что происходит.
— Почему я должен забыть наши страстные свидания? — удивился Артем.
— И что ты помнишь?
— Все.
— Конкретнее!
— Ты меня удивляешь, девушка! — ответил жених, подплывая поближе. — Мне в жизни приходилось покорять многих женщин, но ни одна не требовала от меня отчета о прошлых поступках.
— Я у тебя не первая невеста?
— Понимаешь… как тебе сказать. В общем, так далеко я зашел впервые. Раньше я получал от любви удовольствие, но не брал на себя обязательств.
— Что же тебя заставило изменить своим принципам?
— Ах, какие там у меня принципы! Я люблю женщин, еду, быстрые флаеры, теплое море…
— И не любишь сирот?
Ко поняла, что те, кто готовил замену Артему, недостаточно серьезно подошли к своей задаче. Не серьезнее, чем комиссар Милодар. Видно, они были уверены в том, что любовь закроет глаза Веронике на все мелочи, на несуразности, что буквально бросались в глаза. И это легкомыслие к деталям уже стоило противнику очков в этой игре: Вероника раскусила подмену и согласилась уступить место Ко. Чем все это закончится, Ко, конечно, не знала, потому что не была уверена, что комиссар Милодар поможет ей.
— Каких сирот я не люблю? — спросил жених.
— На острове Кууси.
— А… этих самых! — Жениху было нелегко. Он никак не мог сообразить, о чем идет речь.
Гул колокола разнесся по залу.
— Ну, вот и завтрак! — с явным облегчением произнес жених. — Побежали переодеваться, моя дорогая!
Он выбрался из бассейна, дружески похлопал Ко по плечу и подтолкнул к двери, ведущей в ее каюту.
Он шел сзади нее, и K° чувствовала всей спиной его жадный хищный взгляд.
Даже мурашки по спине бегали.
Во второй раз загудел колокол.
— Спеши, — сказал жених. — Князь не любит, когда опаздывают к завтраку.
— Князь?
Но Артем уже ушел дальше по коридору.
Ко переоделась. Длинное платье было сшито словно по ней, туфли — точно по ноге.
Третий удар колокола.
Ко провела руками по бокам — в линиях платья чувствовалось Средневековье, и в то же время линии его были современны и смелы. Что-то помешало пальцам скользнуть по бедрам: маленький комочек бумаги был вставлен в чуть надорванный шов. Записка была написана по-французски, мелко, в спешке, махонькими неровными буквами:
«Я не переживу этой ночи… Они открыли меня. Простите, скажите обо всем маме… Кларенс».
Это было чужое платье…
* * *
Через минуту в дверь постучали.
За дверью стоял капитан Брасс в черном, облегающем фигуру мундире, с золотыми звездами на рукавах и высоким стоячим красным воротником.
— Разрешите проводить вас, Вероника.
Он подставил согнутую руку, и K° положила пальцы на локоть капитана.
Они вошли в обширный белый зал. С потолка его свисала хрустальная люстра. Она сияла столь ярко и переливчато, что приковала к себе внимание Ко и та не сразу разглядела тех, кто собрался за овальным столом в этом зале.
Брасс провел Ко к ее месту рядом с женихом, который успел переодеться в легкий элегантный костюм и повязать на шею яркой расцветки шарф.
Ко остановилась у стула, держась за резную черную спинку и обернувшись к человеку, восседавшему во главе стола — благородного вида мужчине, еще не старому, с завитыми кудрями, выкрашенными в серебряный цвет, чтобы подчеркнуть фарфоровую нежность розовых щек и сверкание невинных и добрых голубых глаз.
Ко сразу узнала этого человека.
В него были влюблены все девочки приюта, госпожа Аалтонен произнесла, по крайней мере, три речи, разоблачая его негативную роль в Галактике. Но чем больше она старалась, тем больше влюблялись в него девочки и завидовали ему мальчики.
Князь Вольфганг дю Вольф родился в цирке, между двумя представлениями, в клетке с тиграми, куда его мать, дрессировщица ворон, спряталась, потому что в вагончике, где жила их семья, бушевала пьянка. Через год его отец умер под забором.
Когда мальчик, которого звали тогда просто Карлом, подрос и стал плохим иллюзионистом и посредственным акробатом, он поклялся изжить пьянство во всем государстве. Для этого ему следовало обзавестись государством. У Карла был свой цирк, с которым он ездил по горным и болотным княжествам Сребуса, пока ему не удалось поразить воображение одного из диких царьков настолько, что тот отдал ему в жены свою дочь, наградил именем Вольфганг, поклялся больше никогда не пить и не курить, иначе Вольфганг получит право его убить. По поводу подписания брачного контракта имел место шумный пир, в ходе которого тесть напился, и, держа слово, Вольфганг был вынужден его застрелить. После этого вожди кланов разделились во мнении, правильно ли он поступил. На той планете не принято убивать близких родственников, значит, Вольфганг был не прав, утверждали одни. Но другие утверждали, что настоящий вождь обязан держать слово. Даже если ему этого не хочется.
