* * *
Князь и Артур были взвинчены и, наверное, пьяны. Они подпрыгивали, кривлялись и выглядели комично в длинных платьях и париках.
— Керосин! — вдруг закричал князь. — Неси керосин, племянник!
Ко оглянулась: куда бежать?
— И не надейся! — Князь заметил ее движение. — К сожалению, мы не можем оставить тебя в живых. Ты ведь даже не Вероника. А мы обязаны наследовать… мы так любим собирать марки!
Вбежал Артур. В руке он держал канистру. Даже об этом они позаботились.
— Мы, к сожалению, обязаны осквернить твою божественную красоту, — сказал князь. — Нам нужно, чтобы ваши трупы обгорели так, чтобы их нельзя было оживить. Мы не имеем права рисковать. У нас родственники и обязательства перед державой.
— Князь! — взмолился вновь Артур. — Но, может быть, я все же выполню супружеские обязанности? Быстро-быстро. Мне жаль, что она уйдет на тот свет девицей.
— В этом есть особая чистота, — возразил князь. — А я тебе достану еще десять жен, моложе этой. И нежнее… — и он расхохотался, одновременно пытаясь приказать Артуру, чтобы тот завершил свое черное дело.
— Лить или стрелять? — спросил Артур.
— Лей, а я буду стрелять, — ответил князь.
Он поднял пистолет и неверной рукой направил его на Ко.
Артур принялся разбрызгивать керосин из канистры. Все было просто, противно и плохо пахло. И не могло относиться к Ко. Не могло, и все тут!
Что-то должно было произойти, чтобы прекратить это бесчинство.
Какое-то чудо! Ведь нельзя же, чтобы она погибла…
В коридоре послышались уверенные быстрые шаги.
И в тот момент, когда князь наконец прицелился в Ко, рядом с ней возникла директриса Аалтонен.
Мадам была облачена в обрывки черного платья, волосы ее на правой стороне головы обгорели, а на левой — растрепались, туфля, и то без каблука, сохранилась лишь на одной ноге, зато в руке она сжимала свою черную сумочку.
— Немедленно! — закричала она с порога низким хриплым голосом учительницы. — Немедленно прекратите это безобразие! Как вы только посмели!
— Сладкая моя! — крикнул ей князь. — Отойди с дороги, ты мне мешаешь прицелиться. Ведь ты не хочешь, чтобы твоя неудачливая воспитанница мучилась перед смертью?
— Беги! — приказала госпожа Аалтонен своей воспитаннице голосом, не терпящим возражений. — Сейчас же, хэти!
И Ко, как оловянный солдатик, как собачонка, которой велят бежать от злого пса, кинулась из комнаты… Князь принялся стрелять ей вслед.
Ко мчалась по коридору, затем выбежала на крыльцо и помчалась к воротам.
— Стой! — крикнул князь. Она слышала его голос. — Стой, стреляю!
Она услышала выстрелы, и что-то страшной болью ударило и обожгло плечо.
Она потеряла равновесие, ее развернуло, она сбилась с шага и даже смогла, сама того не желая, увидеть то, что происходит за ее спиной, — там на крыльце стоял князь и намеревался следующим выстрелом добить Ко.
Ко нагнулась и кинулась в сторону.
Мимо нее промчалась синяя молния выстрела.
И тут нечто темное, жужжащее и непонятное обрушилось на князя с неба, притом так неожиданно, что он потерял равновесие, сбил с ног выбежавшего на крыльцо Артура и свалился по ступенькам вниз.
Ко поняла, что в ее распоряжении секунда, вернее — доли секунды. И, пригибаясь, она успела миновать ворота, прежде чем снова раздались выстрелы.
И тут она замерла — в лицо ударил яркий прожектор, и ей показалось, что все погибло. Она сжалась, метнулась к стене, и голос с неба, властный голос, который может принадлежать лишь полицейскому, прижал ее к месту:
— Всем стоять на месте! Никто не сопротивляется! Бросить оружие! Вы окружены, и сопротивление бесполезно!
И когда Ко окончательно поверила, что это полиция, она кинулась прямо в сверкающий глаз прожектора с криком:
— Скорее! Там госпожа Аалтонен! Скорее спасите ее!
Ко поняла, что ноги ее не держат, и опустилась на землю. Доктор-муха спустилась рядом с ней, прикрыла ее своими добрыми хрустящими крыльями и велела проглотить какую-то пилюлю. И притом успела шепнуть:
— Здорово я его сбила? Я давно мечтала отомстить ему за все!
— Ой, это были вы!
— Да, — сказал комиссар Милодар, возникая рядом. Он был окружен голубоватым сиянием, и K° закономерно предположила, что это еще не комиссар, а лишь его голограмма добралась до Марса. — Эта скромная представительница нетрадиционной медицины общим весом шестнадцать килограммов, включая одежду, умудрилась сшибить с ног и оглушить двух мужчин общим весом двести шесть килограммов. Я отправляю эти данные в Книгу рекордов Гиннесса.
— Где директриса? — спросила Ко. — Она прибежала, а то бы я погибла…
— Видишь, ты сама признаешь, что дважды должна была погибнуть.
— Госпожа Аалтонен не виновата. Она расплачивалась за свои давнишние ошибки, — взмолилась Ко, уловив в голосе комиссара осуждение.
— Вот видишь, — сказал комиссар. — Лучше не делать ошибок с самого начала. Обернись.
Ко обернулась. Сквозь крышу вырвалось желтое пламя.
Пожарные вертолеты кружили над домом коллекционера, поливая его пеной.
Санитары вынесли носилки, на которых лежала директриса. Она была бездыханной.
Реанимобиль уже ждал ее.
— Что с ней будет? — спросила Ко.
— К счастью, мозг директрисы не поврежден, — сказал комиссар. — Мы сможем ее оживить.
— Пожалуйста, дайте ей молодое тело, — попросила Ко.
— Специально для того, чтобы сделать тебе приятное, — сказал комиссар, — я уже отдал такое распоряжение. Но не исключено, что она предпочтет свое собственное, немножко отремонтированное.
Милодар расхохотался, и князь, которого проводили в то время рядом, сплюнул на землю, чтобы выказать свое презрение.
— К сожалению, — сказал Милодар, — этот негодяй пользуется дипломатическим иммунитетом.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Подожди до завтра, подумаем…
За князем полицейские вели Артура. У того на руках блестели наручники.
— Вероника! — возопил Артур. — Ко! Ты жена мне! Ты обязана взять меня на поруки.
Ко отвернулась. Он был ей противен.
* * *
Темнокожая муха Ванесса, к счастью, живая и здоровая, дала Ко десятичасовое снотворное. И потому Ко проспала в госпитале, в отдельной палате, десять часов.
Когда она проснулась, то чувствовала себя отдохнувшей и бодрой.
Голограмма комиссара Милодара была первой посетительницей.
