Ко невольно насторожилась.
Но тут комиссар засмеялся, и лицо его, такое жесткое и даже суровое, удивительным образом преобразилось. Тонкие лучики побежали от уголков глаз, по-клоунски загнулись углы тонких губ, даже нос потянулся кончиком кверху — милее и добрее Ко не приходилось видеть человека.
Осторожнее, приказала себе Ко, которая, несмотря на малый жизненный опыт, отличалась наблюдательностью и недоверчивостью ко взрослым. Сверстники могли быть друзьями, взрослые, почти без исключения, относились к сиротам настороженно, опасливо и неискренне. Даже если при этом мило улыбались.
— Вероника! — воскликнул комиссар, подходя к ее кровати. — Я пришел помочь тебе. Лежи, лежи, не поднимайся, у тебя нервный срыв. Мой долг тебе помочь.
Вероника открыла синие глаза — они оказались у нее такими же, как у Ко. Только у Ко они были поярче и повеселее.
— Чем же вы мне поможете, господин, имя которого мне забыли сообщить?
— Ах, это мое упущение! — воскликнула добрая госпожа Аалтонен. — Я не представила вам комиссара Милодара, одного из руководителей ИнтерГпола, который расследует дело о нападении на тебя, дорогая Вероника.
— Как приятно, что обо мне беспокоятся такие высокие начальники, — ответила Вероника. — Но я ничем вам не могу помочь. Я находилась в припадке лунатизма, а когда очнулась, то рядом со мной была госпожа Аалтонен. Она вам все и расскажет.
— Она мне все рассказала, — признался комиссар. — Но как вы можете догадаться, ее рассказ меня не удовлетворил. Так что придется выслушать и вашу версию. Гарантирую полную конфиденциальность. То есть тайну исповеди.
— Мне выйти? — спросила Ко.
— Наоборот, мне вы нужны, как лакмусовая бумажка. Я буду слушать, что говорит Вероника, и поглядывать на вас. И по вашему лицу, может, смогу определить, когда Вероника говорит правду, а когда лжет.
— Ну тогда я точно уйду! — Ко отбросила книгу и вскочила.
«Ого, — подумал Милодар. — Сейчас в ней, наверное, метр восемьдесят. И она еще не перестала расти. Чертова акселерация! Когда же она прекратится? Все девушки выше меня ростом!»
— Ты испугалась, что Вероника будет врать мне? — спросил Милодар, не скрывая усмешки сатира.
— Нет, почему вы так решили! — Ко была смущена.
— Оставайся, Ко, они хотят нас запугать, — попросила Вероника.
— Ничего подобного! — возмутилась госпожа Аалтонен.
— Как мне все это надоело! — Вероника не обратила внимания на возглас директрисы. — Сплошные допросы, подозрения, преследования! Не успеешь влюбиться, как вокруг уже начинают принимать меры!
Она была в тот момент удивительно хороша. Синие, как аквамарины, глаза излучали ослепительный гнев, ресницы превратились в стаи черных стрел, нацеленных в сердца обидчиков, черные кудри разметались по плечам, щеки порозовели, а нос побелел.
Милодар терпеливо ждал ответа, а для этого Вероника должна была успокоиться. Когда девушка успокоилась, она сказала:
— Все было бы хорошо, если бы за мной не следили.
— Сомневаюсь, — вдруг вмешалась в разговор Ко. — Ты же сама говорила, что в последнее время Джон стал каким-то нервным, агрессивным.
— Я бы не посмела войти в сторожку, — произнесла директриса, — если бы вы, Вероника, не взывали о помощи изнутри.
— Я взывала о помощи совсем не для того, чтобы мне ее кто-нибудь оказывал. Неужели вы, прожив долгую жизнь, до сих пор об этом не знаете?
— Я знаю, что я должна верить людям, — ответила госпожа Аалтонен со свойственным ей чувством собственного достоинства. — Если мне кричат «помогите!» — я спешу на помощь.
— А если он утонул на самом деле? — спросила Вероника. Глаза ее наполнились хрустальными слезами, высокая грудь нервно вздымалась. — Кто будет нести ответственность?
Директриса была в растерянности. Она лишь захлопала белыми ресницами, развела руками. Но на помощь ей пришел комиссар Милодар.
— Я полагаю, — сказал он, выходя на середину комнаты, чтобы лучше разглядеть портрет Джона Грибкоффа, — что ответственность за его смерть несет гора Эверест. Ладожское озеро тут ни при чем.
— Почему? — удивилась Вероника.
— Потому что, надеюсь, вашего Джона в свое время надежно похоронили. Или вы будете утверждать, что он — привидение?
— Я не знаю…
— Ваши сказки годятся лишь для романтических девиц и доверчивых дам-учительниц. Вы даже толком не продумали свою ложь, — сказал комиссар. — Вы не готовы к допросу. А я сейчас попрошу всех выйти из комнаты и начну допрашивать вас одну так, как это принято в ИнтерГполе, когда мы имеем дело с особо опасными инопланетными преступниками.
— Ой, не надо! — взмолилась Вероника.
— Вы не посмеете! — воспротивилась директриса. — Она еще почти ребенок!
— Мы убежим, — заявила Ко. — И будем жить в лесу. Пускай нас сожрут комары.
Милодар с интересом взглянул на подругу Вероники. Помимо того, что у них глаза были одного цвета, они были схожи стройными гибкими фигурами и высоким ростом. Но Милодар никак не мог решить, какое сочетание ему больше нравится: синие глаза и черные локоны Вероники либо пшеничные кудри и васильковые очи K°.
— Тогда, — сказал Милодар, сменив тон на мирный, — временно мы не будем никого допрашивать, а пойдем гулять. Где у вас тут гуляют?
Женщины смотрели на комиссара, широко открыв глаза. Предложение было по крайней мере неожиданным.
— Может быть, мы посмотрим на ваш причал? — спросил Милодар.
— И на сторожку, которая разрушилась от ветра, — сказала Ко, которая была сообразительнее остальных.
— Только одевайтесь потеплее, — сказал Милодар, — и возьмите с собой зонтики. Собирается дождик.
Через несколько минут мирная группа гуляющих покинула замок.
Дождик не собрался, облака разогнало ветром — над Ладогой погода неустойчивая, порой за полчаса может измениться три раза.
На поляне, расчищенной от валунов перед входом в замок, несколько мальчишек из младшей группы под наблюдением высокого, в очках, физкультурника гоняли мячик. Молодой человек поклонился директрисе и Милодару. Его движения выдавали в нем хорошего спортсмена, а манеры — воспитанного джентльмена.
— Это наш тренер Артем Тер-Акопян, — сказала директриса. — Бывший вице-чемпион мира по серфингу. Он пишет поэму о спорте и потому нуждается в тихом уютном месте для творчества. Мы предложили ему место физкультурника вместо перешедшей в балет Людмилы Георгиевны.
Физкультурник исподтишка бросил выразительный взгляд на девушек, те потупили глаза.
Милодар отстал на три шага от остальных, поднес к губам браслет часов и произнес шепотом:
— Вернисаж. Вызываю Узкое.
