Но допустим, что члены комиссии с планеты Ксеро не задумывались об оперении профессора. Перьев нет, все забыто… Тогда у безумного любовника появляется шанс?
Убедившись, что малыши крепко спят, Кора прошла в ординаторскую, где местный врач с медсестрой играли в шашки, и связалась с ИнтерГполом. Она задала два вопроса.
Первый вопрос: «Были ли у профессора Гальени какие-нибудь родственники на его родной планете Ксеро, которые желают получить его тело?»
Второй вопрос: «Каковы семейные правила и порядки на Ксеро? Насколько крепка там семья, насколько отрицательно общественность относится к прелюбодеянию и каков статус незаконных детей?»
В Центре очень удивились, но обещали вскорости прислать ответы.
Ответы пришли даже раньше, чем было обещано. После обеда. Первый ответ: «У профессора Гальени нет родственников. Никто не ждет обратно его тело. Более того, решено после окончания следствия похоронить профессора на месте, где он совершил свое великое открытие».
Второй ответ: «Семейное право находится во власти традиций. Семья считается священным институтом. До последнего времени соблазнитель подвергался суровому наказанию, вплоть до смертной казни. И сегодня он становится парией, теряет работу и положение в обществе. При конфликтах и спорах об отцовстве решающую роль играет цвет оперения птенца. Есть легенда о возлюбленных, которые всю жизнь скитались в диких местах, скрываясь от наказания».
— Ты удовлетворена? — спросил местный врач.
— Еще не знаю, — ответила Кора.
— А мне он всегда не нравился, — сказал врач.
— Что ты понимаешь в любви! — в сердцах ответила Кора. Она была огорчена. Бывают случаи, когда врач, узнав, что его диагноз точен, предпочитает ошибиться.
— Будешь его допрашивать? — спросил местный доктор. У него была неприятная манера потирать ладони.
— Я буду вести расследование дальше, — сказала Кора.
— Не вздумай отправиться к нему одна, — предупредил местный врач, когда Кора попросила его или медсестру присмотреть за малышами. — Если ты окажешься там без свидетелей, а он догадается, что ты его разоблачила…
— То он меня заклюет?
— Не пытайся меня смешить. Он уже заклевал профессора.
— Ко мне он относится иначе.
— Так арестуй его сначала, а потом допрашивай!
— У меня нет никаких доказательств. Только догадки. А я не получу доказательств, а тем более признания, если он будет настороже.
— Тогда хоть возьми пистолет.
— Я возьму диктофон. Он будет приклеен лентой вот здесь… — Кора приподняла левое крыло и приспособила клейкой лентой маленький диктофончик. — Если со мной что-нибудь случится, ты знаешь, где искать.
Будто сообразив, что мамочке грозит опасность, птенцы подняли писк. Кора приласкала их.
Она отправилась на раскопки пешком — десять минут от больницы. На улице было холоднее, чем вчера, по земле несло пыль, в небе появилась снежная белизна. Кора перед отлетом сюда прочла, что курицы живут на Ксеро в полосе теплого климата, там не бывает морозов. Но если наступают холода — как они укрываются от них?
Зайчик-Хосе выглянул из дверей магазина «Натуральный продукт» и вежливо, не без робости, раскланялся с сыщиком.
— Здравствуйте, — сказала Кора. — Я как раз собиралась к вам заглянуть.
— Добро пожаловать, — без энтузиазма произнес Хосе, обнажив верхние резцы. — Я всегда рад.
— Не беспокойтесь, — сказала Кора. — Я проверила ваши показания и думаю, что вы мне не лгали.
— Я никогда никому не лгу! — радостно воскликнул Хосе. — У меня дети растут! И когда вы узнаете, кто тот мерзавец, который ощипал господина профессора, отдайте его мне, я его разорву на куски собственными руками. — Хосе протянул к ней тонкие руки.
— Хорошо, — согласилась Кора. — Я ему передам ваше желание.
Пока Хосе переваривал ее обещание, не зная, хорошо ли, что инспектор поняла его буквально, Кора проследовала дальше.
На ближних подступах к раскопкам она увидела небольшое облако холодной пыли, которое, когда она подошла вплотную, оказалось мальчиком Хосе-джуниором, убегающим от археолога Орсекки. Почему-то у мальчика был длинный желтый хвост.
— Как ты смеешь! — кричал археолог. — Ты не уйдешь отсюда живым!
Хосе-джуниор, уворачиваясь от археолога, перепрыгивая через траншеи, кричал в ответ:
— А вам чего! Жалко, да?
— Убью! — кричал Орсекки.
Еще мгновение, и когти Орсекки, кричавшего что-то угрожающее, вцепятся в затылок мальчишки, но тот, увидев Кору, с криком: «Тетя, спаси!» — кинулся к ней под крыло.
Орсекки не успел остановиться и врезался в Кору. Но она удержалась на ногах и даже не дала в обиду Хосе-джуниора.
— Что здесь происходит? — спросила она по мере сил грозно.
— Я его убью, — ответил, переводя дух, археолог.
— Да я всего два перышка вытащил! — ответил мальчик, показав из-под крыла два золотых пера Орсекки.
— И зачем же ты хулиганишь? — спросила Кора.
— Я не хулиганю! — возразил сорванец. — Я папе помогаю. У нас на натуральный продукт всегда покупатель идет. Людям надоела синтетика, честное слово. А меня воспитывать, вы думаете, — легко? А за мной еще трое — мал мала меньше. И все жрать просят.
— Нет, ты представляешь! — Орсекки уже взял себя в крылья и говорил чуть спокойнее: — Ты представляешь — я работаю, завершаю раскопки, а этот негодяй подкрадывается сзади и вырывает у меня перья!
— Я же не все! — ответил мальчик. — Я немножко.
— А ну отдай!
— И не подумаю! — закричал мальчишка. — Вы, тетя Кура, его придержите, а я домой побежал, мне обедать пора.
Он кинулся со всех ног к городу, а Кора и в самом деле постаралась удержать археолога. Но забыла об эффекте своего прикосновения. Тот буквально затрепетал и прижался к ней своим горячим телом.
— Любимая! — клокотал он горлом. — Мое счастье! Ты обнимаешь меня?
— Ни в коем случае! — ответила Кора, хотя ее куриное тело жаждало ласки археолога. — Отойди на шаг, нет, лучше на два.
Археолог всхлипнул и отошел.
— А теперь скажи мне, только честно, ты меня, то есть госпожу Гальени-папа, любил?
— Любил и люблю. Ты об этом знаешь.
— У меня родились твои дети?
— У тебя родились наши дети, — уточнил археолог.
— Но разве это не грозит большими неприятностями?
— Ой, не говори! Об этом даже страшно подумать!
— Именно из-за этого ты ощипал тело профессора Гальени?
Археолог вздрогнул, как ударенный током.
