— Может, лучше на моей машине поедем? — предложила я, не слишком-то доверяя развалюшке Банкина.
— И то дело, — живо откликнулся водитель, устраиваясь на переднем пассажирском сиденье «Мини-Купера».
Окающий говор раньше никогда меня не раздражал, но всё, что произносил Павел Алексеевич, отчего-то невероятно злило. Хотя, может, дело вовсе не в диалекте, на котором тот делал свои заявления, а в нём самом. В той развязной наглости, с которой держался с нами, своими коллегами, в то же самое время стараясь выглядеть бедным сиротой перед Эдом Георгиевичем. Что, надо сказать, у него прекрасно получалось. При всём своём прожжённом цинизме парень был, безусловно, талантлив как актёр, и лично мне казалось расточительством, что он тратит свой дар на разводку доверчивого владельца адвокатской конторы. О чём я и сказала Банкину, стоило нам только отъехать от бюро.
— А кто тебе сказал, что я собираюсь у вас задержаться? — сидя на пассажирском сиденье, усмехнулся водитель и вскинул редкую бровь, отчего его круглое лицо обрело надменное выражение.
— Зачем же ты так рвался у нас работать? — удивилась я, медленно двигаясь в пробке по Маросейке.
— Да понимаешь, — пустился парень в рассуждения, сопровождая речь размашистыми жестами, неуместными в компактном салоне крошечного авто, — я приехал в Москву неделю назад, а меня уже дважды в полицию заметали. Физиономия моя, видите ли, полицейским не нравится. Я и подумал, что надо бы обзавестись знакомством в среде адвокатов. Вот пообвыкнусь в столице и стану артистом. Тогда, будьте-нате, только вы меня и видели.
— Артистом? — переспросила я, подумав, что ослышалась.
— Ну да, на сцене буду выступать, — небрежно подтвердил Павел Алексеевич. — Другие вон псевдонимы себе придумывают, а у меня свои собственные имя и фамилия артистические. Чего ж добру пропадать?
Отметив про себя, что рассуждения Пола довольно логичны, я, стараясь не улыбаться, уточнила:
— И что ты умеешь делать?
— Могу, например, петь, — нахально заявил мальчишка. — Вот послушай…
И, прикрыв глаза, не лишённым приятности голосом он затянул «Звезду по имени Солнце». Тронутая его детской манерой исполнения, я спросила:
— Любишь Цоя?
— Да не, — с подкупающей искренностью ответил парень. — Это у вас в Москве все его любят, а я люблю Наташу Королёву. Вот «Жёлтые тюльпаны» — это вещь!
Мой спутник тут же запел высоким девичьим голосом песню из репертуара Королёвой. А когда закончил, без перехода сообщил:
— Ещё я могу изобразить кого угодно. Хочешь, покажу Арнольда Шварценеггера?
И, не дожидаясь ответа, заговорил сиплым голосом переводчика закадрового текста из культового блокбастера «Терминатор»:
— Айлл би бэк!
— Здорово у тебя получается! — восхитилась я.
Помолчав минуту, Банкин глубокомысленно промолвил:
— Если хочешь быть в мейнстриме, надо уметь делать то, что люди хавают.
Стараясь скрыть удивление познаниями собеседника в маркетинге шоу-бизнеса, я осуждающе заметила:
— А тебе не кажется, что нехорошо обманывать чужие ожидания? Эд Георгиевич хочет из тебя адвоката сделать.
— Не, адвокатом быть не хочу, — затряс вихрастой головой Пол. — Я не большой охотник общаться с преступниками. У нас в деревне вообще преступников не было.
— А из какой ты деревни? — заинтересовалась я.
— Из Новой жизни под Волгоградом. Дыра дырой! — небрежно махнул рукой собеседник. — Пять домов, сельмаг, а до железнодорожной станции двадцать километров лесом. У нас там одни старики живут. Я тоже с бабой Олей жил, пока она не померла.
— А мать твоя где? — всё больше проникалась я горемычной судьбой паренька.
— Да кто ж её знает? Привезла меня, маленького, к бабке в деревню, чтобы я жизнь молодую ей не портил сразу, будьте-нате, обратно в город укатила.
— А звали её как?
— Ветка непутёвая, — явно за кем-то повторяя, ответил Пол. — Полностью имя я не знаю, баба Оля только так о ней и говорила.
— Ну ладно, бабушка называла Веткой. А в метрике у тебя что записано? — задала я наводящий вопрос, ведь Ветка могла быть и Светкой, и Лизаветкой, и Виолеткой. Да мало ли кем ещё!
— Так баба Оля меня на себя записала, чтобы, значит, я матери жизнь не ломал. Отец-то неизвестен! Так что, кроме бабы Оли, у меня за всю жизнь и не было никого. Похоронил я бабушку, запер дом и поехал в Москву. Ведь бабушка всегда говорила, что я стану артистом.
— А дом почему же не продал? Лучше ехать в Москву с деньгами.
— Да кто ж купит эту старую развалюху? — удивился Банкин. — И климат у нас неважнецкий. Сухо и жарко, как в пустыне Сахаре. Баба Оля уж на что двужильная была, и то всё время жаловалась на жару. Только Матвеич, сосед наш, жары не замечал. Он отставной военный, всю жизнь прослужил на Севере, вот и чувствовал себя хорошо. Даже мёрз иногда.
Представив нелёгкую Пашину жизнь во всей её суровой неприглядности, я поймала себя на мысли, что в самом деле жалею парня. С одной стороны, мне было понятно, что на этом и строится его расчёт, но, с другой стороны, уже ничего не могла с собой поделать.
— А где ты учился? — ласково спросила я. И вовремя остановилась, чтобы не погладить мальчишку по белобрысой голове.
— Ясно где, в школе. Она в семнадцати километрах была, в соседнем селе. Туда и ходил.
Банкин шмыгнул носом и, утерев ладонью рот, закончил:
— Баба Оля коров поднимается доить, а я в школу собираюсь.
— Скучно, наверное, со стариками было? — уже не старалась я скрыть сочувствия.
— Скажешь тоже, скучно! — внезапно развеселился Пол. — Матвеичу сын из Питера видеомагнитофон привёз, какими уже давно никто в городе не пользуется, и три здоровенные коробки кассет с фильмами. Дома, говорит, валяются, место занимают, а выкинуть рука не поднимается. Пусть, дескать, у тебя, отец, полежат. Мы и смотрели кино всей деревней. А потом я показывал разных актёров. Вот баба Оля и говорила, что артистом буду. Как бабка померла, так я в Москву и собрался. Матвеич свою машину подарил. «Бери, говорит, Павел, мою ласточку, мне она здесь без надобности». Я сел и поехал на ней в Москву.
— А документы на машину переоформил? — уточнила я.
— Что за документы? — заинтересовался шофёр.
— Самые обычные. Техпаспорт, дарственную. Или хотя бы доверенность на право управления автомобилем. Да, кстати, права-то у тебя есть?
— Про документы ничего не знаю, а вот права имеются, — похвастался Пол. — У нас в десятом классе все ребята на права сдавали. Чтобы трактором управлять. В Волгоградской области трактористов не хватает.
— Понятно… — протянула я, заруливая к зданию управления внутренних дел.
