Я про себя вознесла хвалу небесам и ведунье Серафиме: кажется, отворот наконец-то обрёл силу.
— Да возьмите вы кольцо руками! — не выдержала судья. Затем, хлопнув молотком по столу, провозгласила: — В слушании объявляется перерыв до завтра.
Привлекая к себе внимание судьи, старик поднял руку и хриплым голосом воскликнул:
— Ваша честь! Необходимо обсудить ещё один момент, ибо, боюсь, завтра прийти на заседание уже не смогу. Все нажитые мною ценности по праву принадлежат матери покойного Гедеминаса, Инге Лацис. У меня только одна к ней просьба — за время жизни в Европе я собрал приличную коллекцию полотен импрессионистов, и мне бы не хотелось, чтобы она была продана за бесценок. Пусть женщина распорядится ею с умом.
Тут слово взял прокурор:
— Инга Лацис сейчас в больнице после наезда неустановленной машины, но ей обязательно передадут ваши слова.
— Теперь всё? — уточнила судья.
— Нет, не всё! — вскинулся Борис. — Мне бы хотелось узнать, когда произошёл наезд. Дело в том, что я беседовал с Ингой Кирилловной не далее как в прошлый понедельник и женщина находилась в добром здравии.
— Как раз в прошлый понедельник и случилось дорожно-транспортное происшествие, — несколько раздражённо ответил адвокату прокурор. — В первой половине дня, если быть точным.
Борис стремительно обернулся к Евгении и уставился на неё долгим немигающим взглядом.
— Так вот почему у моего «Форда» в прошлый понедельник помялся капот! Ты же говорила, что въехала в дерево… — угрожающе протянул мой кудрявый друг. — Значит, ты выпросила мою машину, чтобы убить ещё и Ингу Лацис? Невероятный цинизм!
— Спасибо, что дали высказаться, — через силу улыбнулся Роман Андреевич и, включив механизм, тронулся на коляске к выходу.
— В связи с вновь открывшимися обстоятельствами обвинение ходатайствует об изменении меры пресечения и просит суд взять подсудимую Арзамасову под стражу, — объявил прокурор.
— Я птица! — вдруг выкрикнула Ред Джейн, раскинув в стороны руки. — Откройте окна, я улечу на остров в Тихом океане!
И Евгения запела хрустальным голосом песню, которую пела в пабе для друзей.
Борис торопливо запихнул в портфель бумаги и пулей выскочил из зала суда.
— Вот это правильно, — одобрила Маша Ветрова, наблюдая, как охранники усмиряют разошедшуюся певицу. — В её положении прикидываться дурочкой — самый разумный выход.
* * *
Поднявшись с кресел, мы двинулись к дверям, на ходу обсуждая неожиданный поворот в ходе заседания. Ветрова шла рядом с Кирой Ивановной и делилась впечатлениями.
— Мне эта Женя сразу не понравилась, — убеждённо говорила она. — Выскочка и дура.
— А на Зою, ну, ни капельки не похожа, — кивала секретарша.
— Интересно, что теперь Борис будет делать?
— Ясно, что — к Агате вернётся. Обязательно прибежит, вот посмотрите.
Я шла поодаль и делала вид, что не слышу сплетен в мой адрес. За мной с озабоченным лицом плёлся Пол Банкин.
— Паш, ты чего такой задумчивый? — полюбопытствовала я.
— Радость у нас, — хмуро сообщил шофёр. — Тётя Надя вышла из комы. Кушает всё подряд и поправляется, вставать сегодня начала.
— Так это же здорово! Откуда тогда такое настроение?
— И ты ещё спрашиваешь! — патетически воскликнул Пол. — Скоро тёте Наде чистый воздух понадобится, а баба Люба дачу продала. Она же не знала, что сестру на природу нужно будет вывозить! Слушай, Агат, купи у меня дом под Волгоградом, а…
— Ты же говорил, что там ничего не растёт, выжженная солнцам земля, — растерялась я.
— Да нет, ну что ты, — заулыбался шофёр, — отлично всё растёт, только полива частого требует. А не хочешь покупать — дай денег взаймы. Очень дача нужна.
— Паш, — толкнула я парня в бок, ибо меня посетила чудная идея. — Уговори Любовь Сергеевну продать Арзамасову тотенкопфринг. Тот за кольцо любые деньги отвалит, на десять домов хватит. К тому же я знаю, где продаётся одна замечательная дача.
— А воздух там хороший? — придирчиво осведомился Пол, как будто уже готовился оформлять сделку.
— Самый лучший! Сосны, ели — красота! Такие места, что люди готовы всё бросить и жить там, не вылезая.
Конечно же, я имела в виду тот домик, который присмотрел себе Григорий Андреевич, решивший поселиться у нас в соседях. Уж если тот участок всё равно продаётся, так пусть его купят две милые старушки, а не сомнительный Арзамасов с имперскими амбициями, которого дед сватает мне в мужья. Я не злопамятная, на Бориса не в обиде. Лучше подожду, пока Устинович-младший придёт в себя, а там решим, что делать дальше.
