Но, видимо, страх для магии уж точно не полезен: Нил почувствовал, что невидимый вес в его растопыренных руках колыхнулся и соскользнул. Вода рухнула на свое место, подняв такой столб брызг, что накрыло и Нила, и волшебный лист, и монструма, который издал какой-то булькающий звук и растворился. Нил вскрикнул. Тень – не Тень, а все-таки живое существо. Он уже хотел шарить в воде, но монструм внезапно вылез сам: то, что Нил принял за тень у кромки воды, собралось обратно в собаку, отряхнулось и легло, положив голову на лапы.
– Рискованная была идея – посылать его за этой штукой, – пробормотал Нил.
У него кружилась голова, колени дрожали, хотелось упасть, но он передвинулся так, чтобы отгородить находку от Кадета. Тот, видимо, это понял и приподнял руки, показывая, что не нападает. Вид у него был обалдевший – Нил не знал, что кажется Ястребам мощной магией, а что не очень, но, очевидно, поднятие воды из озера произвело впечатление.
– Я его не посылал, он послушался твоего приказа, – недовольно сказал Кадет и быстро прибавил, как будто оправдывался: – Не знаю, с каких пор он слушает всех подряд. Если мой магический ранг повысится, его форму изменят. Надеюсь, тогда этот сбой пройдет.
Монструм заворчал – низкий, отрывистый скулеж, от которого Нил чуть не подскочил. Звук был точно такой, какой ожидаешь услышать от грустной собаки, а не от безмозглого сгустка тьмы.
– Ладно, что это? – Нил упал на песок, делая вид, что сел, чтобы получше рассмотреть находку, а не потому, что не держали ноги.
Ему пару раз удавалось бросить взгляд на берестяные списки, где Ястребы выцарапывали палочкой баллы за игру, и для него было загадкой, как они вообще разбираются в своих закорючках. Этот лист был похож на те, только гораздо тоньше, – Нил и не подозревал, что бересту можно расплющить до такого, почти бестелесного состояния. Левый край был неаккуратно оборван, и по нему было особенно заметно, что эта береста не толще куска ткани для рубашек.
Знаки были не выцарапаны, а нанесены темной краской. Они покрывали лист с обеих сторон, и краска даже не размазалась. Нил осторожно поднял его за угол и повертел. С листа не текло – он был чуть влажный, словно полежал на воздухе осенним днем. Нил в жизни не поверил бы, что эта штука лежала на дне озера.
– Это называется бумага, – выдохнул Кадет. Подкрался он так тихо, что у Нила зубы стукнули, но никаких попыток вырвать лист из рук не последовало. – Ее делают на Востоке, но такой тонкой и искусно выполненной я никогда не видел.
– Разбери, – сказал Нил, неохотно протягивая лист. Ему самому эти значки вообще ни о чем не говорили. – Давай. Скажи на моем языке, о чем тут речь.
Он старался говорить твердо и уверенно, раз уж это на Ястребов так благотворно действует, но Кадет только покачал головой, сосредоточенно разглядывая бумагу.
– Это называется «прочитай», и я не могу этого сделать. Это не наш язык.
– Врешь.
– Не вру, – ответил Кадет, лихорадочно бегая взглядом по ровным рядам значков. – Согласись, было бы странно, если бы подсказку, где искать ваше место силы, написали на нашем языке. Проблема в другом. Я знаю несколько основных письменных языков, и это – ни один из них. Есть схожие элементы, но смысла никакого.
– Может, это наш язык?
Кадет негромко фыркнул:
– У вас нет письменного языка. Местные народы – это скорее группа племен, говорящих на разных наречиях. Вы кое-как понимаете друг друга на слух, и это все. – Он вздохнул. – Думаю, это шифр, составленный из различных знаков. Смысл от меня ускользает, но… – Он поднял голову, как будто что-то вспомнил. – Ты сказал, что любишь загадки. Вчера, когда оказал мне содействие с пророчеством.
– Любил в детстве. Про птиц, про животных, но не такие же! – промямлил Нил, кивая на подсказку.
Его пугало обилие значков, покрывавших лист. Даже каменный мужик, расколотый на части, выглядел понятнее.
– Вот мы друг другу и пригодимся, – торжественно объявил Кадет. – Я знаю несколько видов письменности, ты умеешь разгадывать загадки. Наши умения дополняют друг друга.
– Счастье-то какое, – хмуро сказал Нил и сел рядом, чтобы они могли смотреть в лист одновременно.
– Странно вот что, – сказал Кадет полчаса спустя, хотя, на взгляд Нила, странно тут было все. – Знаки не размазались от воды, а значит, нанесены с помощью магии. Но она не наша, я бы почувствовал. А судя по тому, насколько безрезультатно твое общение с этим листом, и не ваша.
Тут было не поспорить – за полчаса Нил этот лист и понюхал, и лизнул, и говорил с ним, повторяя, что хочет узнать его тайны, и золотой пыльцой на него сыпал – ничего. Кадет в основном просто разглядывал, а вот Нил с этим завязал почти сразу – у него голова болела от такого количества мелких знаков, совершенно неинтересных и похожих друг на друга, как листья на дереве. Он честно пытался увидеть в них смысл и последовательность, но видел только кучу потраченного кем-то времени: значки были прямо-таки пугающе аккуратными и выстраивались в слишком ровные ряды. В этой аккуратности было что-то ястребиное, что-то, от чего Нилу хотелось бы держаться подальше.
– Это вообще не похоже на то, что могли бы сделать местные племена. Очень тонкая работа, – задумчиво прибавил Кадет, аккуратно щупая край листа. – Во всех ближайших золотых землях, которые мы…
– Захватили, – встрял Нил, просто чтобы посмотреть, как Кадет поморщится.
– Освободили. Так вот, там интересовались только хозяйством, рыбалкой и простыми развлечениями. Предметы, наполненные анимой, все были в подобном стиле. Горшок, который варит кашу, сколько из него ни вычерпывай. Музыкальные инструменты, способные играть сами. Но уж точно не… – Кадет сжал рукой голову, будто опасаясь, что она вот-вот разлетится на куски. – Не тайные послания, использующие одновременно арабские цифры и знаки нескольких известных мне алфавитов в хаотичном порядке.
Последняя часть его речи была пересыпана таким количеством незнакомых слов, что Нил решил даже не переспрашивать. «Подсказка – это не главное», – сказал лесовик, но что, что тогда главное? Ответ должен быть простым, в этом же суть любой хорошей загадки! Нил упал спиной на песок, щурясь от солнца. С озера веяло прохладным, влажным ветерком, мелкие волны набегали на берег, распластывались по песку и уползали обратно. Монструм уже полчаса крутился у воды: то пятился от волн, то сердито наступал. А сейчас Нил увидел, чем занимался пес-призрак в те моменты, когда бесследно пропадал из виду.
Очевидно, принудительное купание ему понравилось, и теперь монструм время от времени забирался в воду и растекался там темной кляксой. Нил приподнялся на локтях, глупо улыбаясь. Кто бы ему поверил: ледяная тварь делает что-то просто потому, что ей это нравится. Черное пятно какое-то время покачивалось на волнах, потом выплеснулось на берег и как ни в чем не бывало собралось обратно в собаку.
– У него имя есть? – спросил Нил, глядя, как пес отряхивается, хотя с него даже вода не текла: ей, видимо, не к чему было пристать. – Как ты его зовешь?
