– Скажи, Сэм, что тебе известно о русских? – разом решившись, выпалил Монтгомери.
Питкин пожал плечами.
А что я должен о них знать сверх того, что знаю? Там все тихо – с нашей точки зрения, разумеется. А вообще, русские, кажется, довольны: скоро не станет этого атомного дерьма. А вот ты, судя по физиономии, в некоем трауре. Жалеешь, что на бывшей твоей базе Мэсситер начинается опытный демонтаж пусковых установок? Не горюй: еще останется достаточно ракет, чтобы стереть ими друг друга с лица Земли.
В том-то и дело, Сэм! – вырвалось у Роя. – Я не имею права… Но ты должен знать: Перри отдал Hail – приказ!
Сэмюэль Питкин вздрогнул и быстро взглянул на часы.
– Когда? – отрывисто спросил он.
Рой в двух словах объяснил ситуацию, рассказал и про русские ракеты, которые, по словам министра обороны, направлены не для стыковки с новой орбитальной станцией, а в американские центры управления стратегическим оружием. И эта странная гибель двух разведчиков-сателлитов на орбите.
Осталось тридцать девять минут, Сэм… Сделай что-нибудь! Может быть, про русских знают в ЦРУ? Или в…? Свяжись… Ведь ты это можешь. Президента и Дика Уорднера, кажется, нет больше в живых…
Что ты мелешь! – воскликнул Питкин, приготовившийся уже подключиться к секретному каналу связи со службой национальной безопасности.
Так сказал Оскар Перри. Их вертолет сбит. Погоди!- в ужасе воскликнул Рой Монтгомери. – Ты и этого не знаешь?!
Майор Шапошников принял боевое дежурство и отправил в Рубежанск освободившиеся смены. «Сегодня для всех будет трудный день, – подумал Сергей, заполняя на командном пункте журнал текущей обстановки, куда заносились сведения о запланированных на время дежурства мероприятиях. – Скоро придет командир… Но здесь долго не задержится, отправится в позиционный район, на регламентную установку».
Об этом майор Шапошников тоже записал в журнал и спрятал его в сейф. Потом оглядел просторное и уютное помещение, в котором располагался командный пункт. Операторы сидели в удобных креслах, напоминавших гибрид самолетных сидений с креслами из парикмахерских. В поясе офицеры были прихвачены к сиденьям широкими ремнями – так полагалось по инструкции, на случай, если КП подвергается резкому и сильному толчку в результате близкого атомного взрыва.
Первым номером сейчас заступил старший лейтенант Иван Владыкин, а ему, так сказать, ассистировал молодой офицер, совсем еще «зеленый» лейтенант Федор Лаптев, который в прошлом году закончил военно-политическое училище, а потом сдал особый экзамен на право несения боевого дежурства. Лаптев и политработником был толковым, Шапошников особо Федора выпасал, имел на него виды. А пока Лаптев успешно осваивал сугубо ракетную службу, ведь в РВСН политработники наряду со строевыми офицерами несут самостоятельную боевую вахту. Вот и сам он, Шапошников, на вахте.
Операторы видели, что замполит собрался на поверхность, но виду не показали. Если что нужно – скажет…
Сергей еще раз огляделся, в который раз с удовлетворением отмечая удачную компоновку приборов и агрегатов жизнеобеспечения на КП этого ракетного комплекса. Когда он начинал службу, далеко не везде так заботились о том, в какой обстановке придется обитать операторам-ракетчикам все эти долгие часы боевого дежурства. А ведь часы складывались в сутки, недели, месяцы, годы службы. Как-то Шапошников подсчитал, сколько проводит в среднем офицер-ракетчик под землей за определенные ему законом сроки армейской службы. Получилось внушительно, и замполит не стал обнародовать расчеты в части. Зачем? Ребята и так знают, что жизнь у них вовсе не сахар. Но что делать… Кому-то надо брать на свои плечи эту тяжелейшую ответственность, подобной которой не было ни у кого в истории человечества.
«Поистине мы дошли до края, – подумал Сергей. – Ведь это надо же: от одного человека зависит судьба мира! Какую нравственную силу надо иметь, чтобы жить просто, как все люди, и в то же время осознавать это…»
В последние годы конструкторы ракетных комплексов стали широко привлекать к оборудованию командных пунктов дизайнеров. Разрабатывались образцы мебели, которая принимала форму человеческого тела, подстраивалась к тому, кто ею пользовался. Под контролем корифеев инженерной психологии и эргономики проектировались панели и пульты управления. Опытные специалисты заботились о том, чтоб у операторов не возникало сенсорное голодание, а попросту говоря, не приедался интерьер КП. Уходили в прошлое серые бетонные стены, которые еще успел застать кое-где Шапошников.
Теперь в помещениях для отдыха на командных пунктах было изобилие цветов. Они не только утоляли эстетическое чувство, ослабляли постоянное напряжение, в котором находились офицеры, но и очищали воздух. Сам воздух, его состав, не только идеально дозировался, по и сдабривался соответствующими запахами. Простым поворотом тумблера можно было перенестись то в тайгу, то в степь поры весеннего цветения, то на морской берег. Иллюзии перемещения в пространстве способствовали большие цветные витрины со сменяемыми слайдами разнообразных пейзажей.
«Даже грустно как-то будет расставаться с этим, – усмехнулся замполит. – Когда нас совсем ликвидируют. Ничего, найдем технике хорошее применение в мирных целях, А ракетные шахты превратим в силосные ямы. Недаром ведь поначалу эти шахты американцы прозвали именно так – silo [ На английском языке «сайло» – «силос»]. Сначала это был армейский сленг, а теперь официальный термин. Они и про нас так пишут: способ базирования «Громобоев» – in silos. В ямах, значит…»
– Пойду наверх, ребята, – буднично, домашним тоном сказал замполит.
Здесь, под многометровой толщей земли и горной породы, казенный тон как-то не вязался с обстановкой.
Иван Владыкин кивнул, а Федя Лаптев улыбнулся наставнику и сказал:
– Передайте привет солнышку, товарищ майор.
– Передам, – серьезно пообещал замполит и вышел в соседнее помещение с агрегатами жизнеобеспечения. Здесь же находился и отсек, куда прибывала с нулевой отметки кабина лифта. Внизу кабины не было. Ее оставила на нулевке отдежурившая смена. Майор вызвал лифт и, пока тот спускался, подумал о том, что надо заглянуть в караульный отсек, где так же, как и здесь, заступила на вахту еще одна пара воинов – сержант Сергей Шиповский и рядовой Аполлон Гуков. С этим Аполлоном выдались у замполита свои трудности. Когда солдат прибыл в часть, над ним начались подначки, связанные с его божественным именем. Ребята в ракетных войсках грамотные, без среднего образования нет никого, а иные из вузов, по два-три курса закончили, знают, что Аполлон был красавцем в олимпийском масштабе, а вот тезка его, прямо скажем, с внешностью подкачал.
Долго ломал голову Шапошников: как тут быть? Не будешь же объяснять каждому, что хоть и архаичное, но вполне русское имя, в святцы занесено. Прежде довольно часто родители называли так младенцев. Потом осенило замполита. Пришел он в библиотеку Дома офицеров, поговорил с тамошними женщинами, Светлану свою подключил и организовал в части литературный вечер, посвященный творчеству известного русского поэта Аполлона Григорьева.
