– Новости есть? – подал голос бригадный генерал, тезка Тейлора, Ричард Харрис, бывший командир крыла МБР в штате Монтана, сейчас он «опекал» Стратегическое авиационное командование. – Мы ждем ваших сенсационных известий, адмирал!
Харрис считал себя главным авторитетом во всем, что касается стратегических ракетных сил Соединенных Штатов, сам был профессиональным ракетчиком и потому не очень-то верил в такую самоубийственную авантюру, как попытку застать русских врасплох.
– Терпение, Ричард, – мягко проговорил глава лиги. Он понимал состояние генерала-ракетчика и поступился сейчас правом напомнить Харрису о соблюдении субординации.
В дверях показался Лерой Сэксер, и адмирал Редфорд едва заметно вздрогнул. Принуждая себя не делать порывистых движений, оп потянулся к телефону закрытой от подслушивания связи. Снял с аппарата трубку и молча выслушал все, что ему говорил невидимый информатор.
– Они сошли с ума, – проговорил адмирал севшим голосом, когда медленно положил трубку на рычаг.
На глазах остальных Редфорд вдруг осунулся, теперь явственно было видно, какой старый, измотанный жизнью этот человек.
Ричард Тейлор посмотрел на табло электронных часов.
Было две минуты девятого. Зеленый Вождь шумно вздохнул.
– Боевая готовность номер один отменяется, – сказал он. – С этой минуты объявляю состояние войны! Комитет начал ее две минуты назад. Все у них пойдет по плану «Миннесота».
Когда все вышли, адмирал Редфорд подошел к нему, положил руку на плечо и заглянул в глаза.
Сейчас вы немедленно отправитесь в Пентагон. Разыщите первого заместителя министра обороны Нормана Гернси. Только у него теперь, не считая Перри, есть право отменить приказ на ракетно-ядерный удар. Это мой друг, Ричард, хотя он и не знает всего о «седых тиграх». Доверьтесь ему, полковник, иного выхода у нас нет. Необходимые документы о заговоре Комитета семи вам передаст Лерой. И свяжитесь в Пентагоне с дежурным генералом Монтгомери. Он ничего не может изменить, но даст вам необходимую информацию о состоянии боевой готовности вооруженных сил. Расскажите ему все, что считаете нужным для дела. Кроме того, в сегодняшней дежурной смене на ЦКП Пентагона есть наш человек. Сэксер даст вам выход на него. Действуйте, Ричард Тейлор! Возможно, именно в ваших руках судьба Америки и всего мира… – Он легонько хлопнул полковника по плечу.
А что будет с теми?.. Я про Комитет семи, – спросил Тейлор.
Мы уничтожим их как бешеных собак, – жестко проговорил адмирал Редфорд. – Начав действовать по плану «Миннесота», они подписали себе смертный приговор. Уж эти-то подонки не проживут больше полуторадвух часов. Кроме генерала Холла. Его, как бывшего солдата, будет судить военный трибунал лиги.
«А чем он лучше остальных?» – мысленно возразил полковник, но говорить об этом не стал.
– И вот еще что, – сказал адмирал. – Скажите мне, Ричард… Ваш сын – ракетчик. Он выполнит этот боевой приказ, зная, что тем самым запускает русские ракеты, нацеленные на его командный пункт и базу, его Дом, жену и детей?
– Да, сэр, – твердо ответил Тейлор.
Добрая, надежная связь всегда была заботой Главкома. Он хорошо помнил, какие потери несли мы в начале войны из-за отсутствия у командиров информации о том, что происходит у левого или правого соседа, да и в собственных подразделениях. А у стратегических ракетчиков значение связи возросло тысячекратно. Тут даже убеждать никого не надо. Все понимают, что боевой приказ должен прийти синхронно, его обязаны в единый миг получить все ракетные войска, несмотря на меридианы с параллелями и целый десяток часовых поясов.
Только одно дело, когда все это понимают, а вовсе другое, когда начинаешь создавать реальную такую связь. Дело не простое, но Главком не унимался до тех пор, пока генерал-связист не доложил ему, что теперь у них самая надежная система связи.
… Сейчас, когда Главком мчался с командиром в машине, он мысленно представил ракетные подразделения, разбросанные по стране. Его ждал чрезвычайный контакт с Москвою. Она хочет лично ввести Главнокомандующего в курс событий.
«А Гришин у Вощинского, – подумал маршал о своем первом заместителе. – Надо было оставить его в Шимолине. Хотя там сейчас начальник Главного штаба с помощниками. Справятся…»
Последнее рассуждение было чисто риторическим, остаточным, что ли. Оно существовало еще с тех времен, когда рота, батальон, а то и полк поднимались вслед за бегущим по изрытой оспинами воронок земле командиром. Стратегические ракетные силы действовали по иному принципу. Вот он, Главком, сейчас здесь, а глобальную задачу выполнит по приказу Ставки каждый его подчиненный.
И все-таки ему было бы куда спокойнее, если бы приказ застал его в Шимолине, в собственном кабинете. В крайнем случае – дома пли по дороге на службу: аппараты спецсвязи существовали всюду, где бы ни находился в данный момент главком – в машине и на даче, в спальне и в самолете, уносящем маршала за тридевять земель, и в особой комнате рядом с любым помещением, где он выступал, совещался, инструктировал подчиненных. Это было крайне утомительно – жить в постоянном напряжении, не отдаляться от тревожного телефона на расстояние больше сотни метров, но постепенно Главком привык к подобному образу жизни, если к этому вообще можно привыкнуть.
Только усталость от существования постоянного психологического пресса неизбежно накапливалась в организме маршала, и когда он стал ощущать эту усталость, написал рапорт Министру обороны.
Он вспомнил беседу с писателем, которую только что перечитывал в гостевом домике, и подумал, что неплохо бы его собеседнику оказаться в нынешней ситуации: вот он, глобальный конфликт в жизни современной армии, на отсутствие которых так сетовал Скуратов. «Вернусь в Шимолино – приглашу писателя поехать вместе на отстыковку боеголовок и опытный демонтаж ракет». При этом у маршала даже не возникло никаких сомнений в том, что он вообще когда-нибудь вернется куда-либо и будет ли существовать Шимолино через несколько минут, полчаса, час… Сохранится ли улица Мосфильмовская, где осталась в городской их квартире верная его спутница, жена…
«Уазик» на предельной скорости подлетел к командному пункту соединения и резко затормозил у входа. Быстрыми шагами прошел маршал в специальную кабину дальней телесвязи с Москвой. Там находился офицероператор, который принялся было докладывать, по маршал махнул ему: не до того, соединяйте поскорее…
Цветной экран уже светился рамкой настройки. По инструкции изображение передавалось только в том случае, если к разговору приступал облеченный особыми полномочиями человек. У Главкома такие полномочия, разумеется, были. Он кивнул офицеру, указавшему на сенсорный переключатель, и, когда услышал за спиной звук закрываемой двери, протянул вперед палец, который, несмотря на всю выдержку маршала, предательски задрожал…
Едва Главком коснулся чувствительной красной клавиши, экран дрогнул, засветился, и на нем возникло лицо Председателя Совета Обороны. Эффект присутствия его в этой небольшой комнате был таким, что абонент непроизвольно отшатнулся: ведь этой связью – на самый крайний случай! – маршал за годы на своем посту не пользовался ни разу.
