Но ты ведь не сидишь в подземном бункере со своими прихожанами!
А постоянно чередующиеся одни и те же действия в храме? Проповеди на самой базе, в эскадрильях, отрядах, изучение «Милитэри чеплэин ревыо», которое меня, доктора богословия, учит, как верить в бога. Только и спасение – в виски и симметрии. Тейлор рассмеялся.
Ты чего, Филип? – спросил Гриффин. – Думаешь, что я спятил?
Нет, ты просто принял слишком малую дозу «ликуида» [По-английски «жидкость». Так в обиходе ракетчики США называют жидкое ракетное топливо и спиртное]. Глядя на тебя, вспомнил парадокс Франца Кафки. Помнишь, мы увлекались в Гарварде схемами рассуждений в духе двойной связи Лэинга…
«Вороны считают, что одна ворона могла бы разрушить небеса, – проговорил Стэн Гриффин. – И это несомненно так, но не доказывает ничего против существования небес: существование небес означает просто невозможность существования ворон».
Такова особенность разума, – заметил Филип. – Я имею в виду твои упования на симметрию Вселенной. Улавливаешь?
– После третьего стакана уловлю.
– Это уже без меня, Стэн. Хочу прогуляться и коекого из старых знакомых навестить.
– Без тебя я пить не стану.
Вот и хорошо. Открываю счет: ты первый, склоненный мною к ограничению. Не забивай себе голову «мировым узлом» Шопенгауэра. Соотношение духа и материи должно оставаться непонятным таинством, и алгеброй его не стоит измерять. Иначе мы останемся без работы.
Да уж, – согласился Гриффин. – Без изрядной порции шаманства нам не прожить, коллега. Тут недавно пришел ко мне мой помощник, старший сержант. Приличный такой негр, алабамец из Мобила. Возобновлять контракт с ВВС не захотел, решил выйти на гражданку. По специальности – ракетный специалист, хорошо знает Библию, порядок проведения обрядов, отец у него священник негритянской церкви. «Чем займетесь в Мобиле?» – спрашиваю его. «Не знаю, сэр». – «Но у вас есть какие-то планы на будущее?» – «Нет, сэр, никаких планов». Тут я даже растерялся несколько от его беспечности, хотя чувствую: говорит парень искренне и при этом вполне счастлив. И тут мой Айзек пояснил. Вспомните, говорит, сэр, что сказано у Матфея: «Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы». Каково?
– Напиши об этом Президенту, – посоветовал с улыбкой Тейлор. – Он как раз носится сейчас с идеей восстановить отмененные еще при Рейгане социальные программы для негров.
Он поднялся и протянул Стэну руку.
Приходи сегодня вечером к Джорджу. Приедет из Майами брат. Посидим, два старых холостяка, у чужого домашнего очага…
Твой брат не пьет и чересчур суров, Фил. Он слишком много знает. Не хотел бы стать его исповедником.
И не надо. Зато я весел и ничего не знаю. Зеркальное отражение Ричарда Тейлора. Согласно закону, в который ты поверил. Только я всегда считал, что убеждения сильнее веры, ибо они осознанны. В то время как известно хрестоматийное утверждение святого Августина о том, что люди, которые желают постигать истину разумом, весьма легко одурачиваются подобием разумных выводов.
Тогда им полезнее всего верить превосходнейшему авторитету и соответственно ему вести жизнь, – подхватил Стэн Гриффин. – Подожду, когда ты продержишься без алкоголя месяц-другой, и возведу тебя в авторитет, стану поклоняться высшему порядку, именно к нему призывает трезвость. А ведь это как-то стыкуется и с симметрией… Ты не находишь, Фил?
Начинаю обнаруживать, Стэн. А это уже нечто. Ладно, я пошел, а ты потеоретизируй на тему «Пить или не пить?». Только не забудь, о чем предостерегал Фрэнсис Бэкон в «Новом органоне». Речь у него о том, что человеческий разум легко предполагает в окружающих нас вещах больше порядка, чем находит. В то время, Стэн, как многое в природе единично и совершенно не имеет себе подобия, люди придумали параллели, соответствия и отношения, которых на самом деле нет. Поэтому и богу, может быть, вовсе не противостоит дьявол.
А кто же тогда? – спросил капеллан.
Сам человек, – ответил Фил.
57
– Что у вас нового в штабе? – спросил Иван Егорович у полковника Педерова – его с женою усадили на места отсутствующих сыновей генерала Макарова.
– Все в ожидании, товарищ генерал-лейтенант, – с готовностью ответил Харитон Самойлович. – Ждем перемен…
А почему ты решил, что они будут, перемены? – спросил Макаров. Он раза два или три говорил Педерову, чтоб звал его по имени и отчеству, а не по званию, на что полковник неизменно отвечал, что для него Иван Егорович всегда останется генералом. Ну что с ним поделаешь… И Макаров махнул рукой – пусть зовет, если так ему удобнее.
Ну как же… Новая грядет метла. Начнет мести и вытряхивать.
Не думаю, – возразил Иван Егорович. – Наши войска особые, и дадут вам в главкомы толкового человека, иначе нельзя. А тот в свою очередь поймет, даже если будет не из ракетчиков, что сильны мы особой слаженностью. Хоть и разбросаны друг от друга на тысячи километров, а представляем единый организм, одно целое. Великая мудрость была в том, что нас выделили в отдельный вид вооруженных сил – первый среди равных. И человек, который сменит нынешнего Главкома, прекрасно поймет эту истину. Другого просто быть не может. Вот разве что бездельников и разгильдяев, до которых еще не добрался маршал, за одно место подвесит, провялит их на солнышке. В этом смысле кое-кому есть резон и потрястись.
Генерал говорил вообще, по Харитон Самойлович принял это на свой счет и покраснел. Вера Ивановна, следившая за их диалогом, тут же отвлекла внимание гостей.
– Предлагаю тост за наших славных соседей, Харитона Самойловича и Музу Григорьевну.
Она подняла бокал с гранатовым соком.
– Андрюша, – попросила Вера Ивановна племянника, – поставь пластинку, пожалуйста. Дедушкину любимую… Отведайте моих пирогов, Харитон Самойлович. Муза, положи и себе. С рыбой вроде ничего получился.
Внук выбрал пластинку, включил проигрыватель, и комнату заполнили энергичные мужские голоса: «Земля в иллюминаторе видна…»
Песня нравилась всем, и ее прослушали с удовольствием.
– Вот куда нам силу надо направить, – задумчиво проговорила бывшая невестка Макаровых. – Вместе на Марс с американцами лететь, на Венеру, а не кнопки нажимать…
Иван Егорович сердито хмыкнул.
Дались вам эти кнопки, – сказал он. – Их уже и в помине нет… Последние были на средних ракетах СС-4.
Эта одна из них стоит у вас в городке? – спросил Андрей.
Она самая… Чудесные были штучки! Совершенная техника для тех времен, шедевр. Я их когда-то давно на вооружение ставил, осваивал боевое применение. Так вот что о кнопках хотел сказать. Помните, разговор затеялся несколько лет назад? Выступил некий пацифист-писатель и заявил, что он не нажмет кнопку, даже если будет знать: на нас летят «изделия» супостата.
