Мы не прислушивались к разговорам, но, как это обычно бывает, они вскоре перешли на политику. Взрослые спорили, ссорились даже, кричали друг на друга, доказывая собственную правоту, а потом вдруг тихо заговорила мама Макса. Ее слова были неожиданными и вызвали ропот среди остальных. Ее слова были совсем не женскими - или, напротив, слишком женскими; даже сейчас я содрогаюсь, вдумываясь в их смысл.
- Мой сын воевал, когда все сложили оружие. Он был убит в бою, - она подняла глаза и обвела собравшихся взглядом, словно оценивая, как они к этому относятся. - Я рада, что в это время матери наших врагов плачут над гробами своих сыновей, убитых моим сыном. Он забрал с собой семь человек. Я рада, что он оказался непобедимым.
Я не знаю, что случилось с нами, как нам это пришло в голову и кто из нас стал первым. Мы вскочили, вытянулись и почти одновременно выбросили вверх кулаки.
- Непобедимы! - гаркнули мы от всей души, со слезами на глазах, вспоминая, как приветствовали Макса у нас в подвале.
- Непобедимы, - ответил кто-то из гостей вполголоса и поднялся.
- Непобедимы! - повторил другой, погромче, отодвигая стул.
И по мере того, как вверх поднимались кулаки, гости делилась на две части: те, кто не хотел принимать в этом участия, старались отмежеваться от остальных, бросали по сторонам косые взгляды - осуждающие, непонимающие, испуганные, возмущенные.
Моргот не встал и не поднял кулака. Он никогда этого не делал. Он смотрел на остальных равнодушно и думал в это время о чем-то своем.
Лео Кошев пришел к нам в подвал вечером следующего дня. Мы вначале испугались - он был одет в темный плащ и шляпу, что само по себе не могло означать ничего хорошего. Моргот валялся у себя на кровати, а мы вяло играли в железную дорогу.
- Здравствуйте, дети, - сказал Кошев очень официально, как проверяющий, пришедший в интернат. Это нас напугало еще сильней: мы со дня на день ждали, когда кто-нибудь придет нас забирать.
- Здравствуйте, - ответил Бублик и поднялся с коленок.
- Мне нужен Моргот Громин, я знаю, что он здесь живет, - он говорил, как баба Яга из сказки, которая хочет обмануть глупых ребятишек.
Моргот давно его услышал и шаркал тапочками, стараясь надеть их на ноги. Он тоже не ждал этого появления и тоже занервничал. Он видел Лео Кошева только однажды, в полутьме, и не узнал его по голосу.
- Что вам надо? - спросил он с сигаретой в зубах, высунув голову из каморки.
- Мне нужно с вами поговорить, - Кошев вежливо снял шляпу, коснувшись рукой потолка.
- Ба! Кто к нам пришел! - Моргот распахнул дверь в каморку настежь. - Какая неожиданная встреча! Какие люди!
Он издевался без улыбки, ему вовсе не было весело или смешно.
- Я понимаю, что вы вовсе не рады меня видеть. И тем не менее на этот раз я хочу поделиться с вами информацией.
- Меня не интересует информация. Никакая! - Моргот презрительно поднял верхнюю губу.
- Я все же войду… - Кошев снял плащ и поискал глазами вешалку. Вешалки у нас не было, только гвозди на дюбелях в стене. Покосившись на гвозди, Кошев перекинул плащ через руку и прошел в каморку. Моргот посторонился, пропуская его вперед, и захлопнул дверь. Кошев, наверное, думал, что мы ничего не услышим, он и не догадывался, какая тонкая там стенка.
- Бублик! - через полминуты крикнул Моргот.
- Чего?
- Налей дяденьке чаю, что ли… Только завари свежий, понял?
- Ага.
Лео Кошев начал без предисловий.
- Я знаю, что вы имеете связи с Сопротивлением.
- Да ну? - протянул Моргот. - Откуда бы?
- Не притворяйтесь. Я же ничего не сказал военной полиции о блокноте, который вы мне передали.
- И что?
- Это определенная гарантия того, что я не выдам вас и в этом случае.
- Это ерунда, а не гарантия, - фыркнул Моргот.
- Хорошо. Считайте, вы мне в этом не признавались, я догадался сам. Я очень рисковал, появляясь здесь. Личность вашего товарища, который убил консультанта из известной спецслужбы, не сегодня-завтра свяжут с вами. Вы ведь одноклассники, не так ли? И это он здесь бил морду моему сыну?
- Вы пришли меня шантажировать?
- Нет. Мне нужен выход на Сопротивление, сегодня, немедленно, и я не знаю ни одного человека, кроме вас, кто бы мог мне помочь, - голос Кошева оставался ровным и бесстрастным.
- Если вам удалось установить личности моих одноклассников, может, вы и на Сопротивление выйдете как-нибудь без меня?
- У меня нет времени на поиски. Я не играю в политические игры. Я деловой человек, и до недавнего времени мои связи меня вполне устраивали. Собственно, мне и выходить на Сопротивление не нужно, мне нужно передать им информацию, срочную информацию.
- Очень хорошо. А при чем здесь я? - Моргот громко выдохнул сигаретный дым.
- Я уже понял, что вы будете паясничать до последнего.
- Паясничает ваш сынуля. А я так, погулять вышел.
- Хорошо. Через три дня контейнеры с оборудованием небезызвестного вам цеха будут погружены в самолет и улетят за океан.
- Наконец-то! - не удержался Моргот.
- Это же вы сообщили мне, что эта технология обгоняет западную на двадцать лет. Вы прошли через такие допросы, которые выдержит не каждый человек, и не сломались. Вы потеряли друга. Вы потеряли всю семью. Неужели вы не чувствуете ненависти?
- Что я чувствую, вас не касается.
- Я не лезу к вам в душу, - невозмутимо продолжил Кошев, - я всего лишь пытаюсь понять: неужели вы не завершите начатого?
Моргот громко хмыкнул. Теперь я знаю, что Сопротивление не предприняло ни малейшего усилия к вывозу контейнеров с юго-западной площадки завода, - Морготу было отчего рассмеяться.
- Я знаю точное местонахождение контейнеров, - Кошев понизил голос. - Вывезти их оттуда невозможно, но, по моим сведениям, Сопротивление имеет большой опыт диверсионных операций, взрывать оборудование вам не впервой.
- Нам? - переспросил Моргот.
- Как вам будет угодно, - церемонно ответил Кошев. - Я всего лишь хочу, чтобы вы передали этот план людям, которые могут организовать взрыв. Контейнеры находятся на грузовом складе аэропорта, но в той его части, к которой можно подобраться снаружи. Я вам все равно оставлю эту бумагу, вы вольны ее сжечь после моего ухода, но я ее все же оставлю.
- Хорошо, хорошо… А вам-то от этого какая польза? Вы что, патриот? - в слово «патриот» Моргот вложил слишком много сарказма.
- Я патриот, - ответил Кошев не смутившись. - Я хочу, чтобы сделка моего сына с миротворцами не состоялась. Это позволит мне сохранить завод от распродажи с молотка.
