Бублик сидел на канистре, иногда поворачивая голову в сторону шоссе, и являл из себя образец спокойствия, что невероятно меня раздражало. Но через какое-то время моя дрожь унялась: я устал волноваться. Поток машин окончательно иссяк, фары перестали слепить мне глаза, я сидел и ни о чем не думал. Может быть, даже задремал, потому что голос Моргота заставил меня подпрыгнуть от неожиданности:
- Пора. Давайте, пацаны.
Бублик поднялся, деловито кивнул и посмотрел на шоссе. Я увидел вдали лишь контуры большой машины - фары светили слишком ярко.
Мы выбежали на шоссе, когда тяжелый бензовоз медленно въехал на заправку. Бублик дернул меня за руку, чтобы я остановился.
- Вон, смотри, мы можем встать за щитом! Там нас никто не увидит!
- Моргот сказал стоять тут! - возразил я.
- Моргот сказал, чтоб нас никто не видел. Там будет лучше, - Бублик схватил меня за руку и потащил за собой, через освещенное огнями заправки пространство.
Позиция, выбранная Бубликом, оказалась намного лучше, чем я предполагал: нас действительно никто не видел в тени рекламного щита, а мы отлично видели все, что происходило на заправке в это время. Мы присели на корточки и затаились. Миссия наша была скромна, но без Бублика я бы обязательно сделал что-нибудь не то.
Бензовоз со скрипом остановился возле подземного резервуара, шумно выдохнул и замер. Когда замолчал его мотор, тишина показалась мне слишком нарочитой; двое продавцов-охранников тут же двинулись в его сторону, а из кабины с бумагами в руках спустился водитель, даже не прикрыв как следует дверь. Я думал, нам уже пора, но Бублик толкнул меня в бок и зашипел:
- Подожди! Ты что! Они сначала пломбы проверять будут!
Я уже забыл, что Моргот сказал нам и об этом.
Водитель с бумагами, продемонстрировав охранникам пломбы, направился в стеклянную будку.
- Пора, - шепнул мне Бублик: двое охранников отошли от машины к резервуару. В тот миг, когда за водителем закрылась дверь, мы с Бубликом выскочили из засады и кинулись на заправку.
- Дяденька! Дяденька, помогите! Помогите, пожалуйста! - хором орали мы на бегу.
Моргот не надеялся, что охранники поспешат нам на помощь, но не оглянуться в нашу сторону они не могли! Ему нужно было совсем немного времени, чтобы незамеченным подойти к бензовозу и плеснуть бензином ему под колеса. Я видел, как Моргот поставил открытую канистру в лужу и перехватил разводной ключ в правую руку.
Собственно, дальше наши слова не имели никакого значения, но мы продолжали орать что-то про маму, у которой не заводится машина. Один из охранников двинулся в нашу сторону - они ведь прежде всего были людьми, а уже потом охранниками, а перепуганные дети могут разжалобить кого угодно. Тем более что кричали мы очень громко и наперебой, и разобрать в нашем оре членораздельные слова было трудновато. Моргот в это время поднялся на первую ступеньку в кабину бензовоза, но второй охранник неожиданно оглянулся и крикнул:
- Куда!
Он расстегивал кобуру слишком медленно, но вдруг из открытой двери кабины высунулся еще один человек - ни Моргот, ни, разумеется, мы не могли предвидеть, что водителей будет двое! Он ударил Моргота большим гаечным ключом по голове, ударил очень сильно, но Моргот как будто и не обратил на это внимания. Я не знаю, откуда в нем взялась сила: он буквально выдернул нападавшего из кабины и с размаху врезал ему по лицу разводным ключом - гораздо более тяжелым, чем ключ гаечный. Второй водитель вывалился на асфальт мешком. Я не знаю, убил его Моргот или только ранил, но это заняло у него не более секунды. Сам Моргот не удержал равновесия и скатился со ступеньки на землю.
- Я буду стрелять! - охранник только-только успел достать из кобуры пистолет, его товарищ спешил ему на помощь, позабыв про нас, да мы и сами забыли, что нам надо бежать отсюда со всех ног.
Охранник, видимо, стрелять не привык, или ему не положено было это делать, потому что пистолет он направил вверх.
Моргот спокойно щелкнул бензиновой зажигалкой: у него в руке загорелся маленький огонек. В тот же миг раздался выстрел - охранник выстрелил в воздух и сам чуть присел от испуга, услышав грохот. Под ногами Моргота растекалась бензиновая лужа, а из раны на голове на лицо лилась кровь.
Вторым выстрелил охранник, который хотел помочь нам, и выстрелил в Моргота, а не вверх, но на бегу не попал. К нему из стеклянной будки бежал водитель бензовоза и кричал:
- Не стреляй, дубина, не стреляй! Все щас взлетим на воздух!
За ним спешил третий охранник, в камуфляже и с автоматом, - этот бы не промахнулся и предупредительных выстрелов делать бы не стал, по глазам было видно. Но водитель повис на дуле автомата:
- Сдурели все, что ли? Одной искры хватит! Это же террорист, он сумасшедший, он всех нас взорвет! Ему терять нечего!
Двадцать тонн бензина… Это я узнал потом, тогда я и представить не мог, много это или мало. Глядя на Моргота, никто бы не усомнился в том, что он может кинуть зажигалку в бензиновую лужу. Или уронить… На пороге стеклянной будки появились еще трое, но сразу же замерли, уставившись на Моргота. И остальные тоже замерли. Я не видел их лиц, они стояли к нам спиной, но они были неподвижны, они были перепуганы!
Глаза Моргота стали безумными и очень белыми на фоне красной блестящей крови. Мне показалось, что они светятся. В этот миг он был так похож на тех, кого нам показывали по телевизору, называя сумасшедшими фанатиками! Стало очень, очень тихо. Моргот медленно опустил на землю разводной ключ, и его звон показался мне оглушительным: все как один вздрогнули от этого звука. А Моргот не спеша вытер лицо рукавом, а потом сжал правый кулак. Я ждал, что он сейчас вскинет его вверх, но вместо привычного жеста Моргот изобразил совсем другой - ударил по внутренней стороне локтя левой рукой, сжимавшей зажигалку, покачал кулаком и хрипло выкрикнул, скривив лицо:
- Непобедимы!
Я не ждал от него этого слова. Для него это было не просто слово, привычное для Макса, например. Этим словом Моргот причислял себя к тем, над кем всегда смеялся. А грубым жестом словно стремился от них отмежеваться. В его голосе не было торжества или злорадства, но в ту минуту он действительно был непобедим.
Никто не шевельнулся, Моргот ловко поднялся в кабину и хлопнул дверцей. Они все равно не решились стрелять - искру могла выбить пуля, попавшая в асфальт.
Охранники едва успели отбежать в сторону, когда бензовоз, хрипя мотором, начал неуклюже разворачиваться, чуть не задев лежавшее на асфальте тело водителя. На миг кабина повернулась прямо к нам с Бубликом, и за бликующим стеклом я увидел лицо Моргота. Он держался за руль так крепко, словно висел над пропастью и мог упасть. Глаза его, все еще сумасшедшие, чуть расширились: он боялся. Я почувствовал его страх сквозь разделявшее нас стекло и пространство. Страх и что-то еще, неизвестное мне тогда: то, что рождает дрожь, но не от страха и не от волнения. Небывалая сила, охватывающая человека в самые высокие минуты его жизни. Я до сих пор помню его лицо в ту секунду, словно в моей памяти навсегда отпечатался фотографический снимок. Я не видел его губ - их загораживал руль, только глаза, удивленно раскрытые, и поднятые брови. Он боялся и не верил самому себе. И лоб, залитый кровью, и скулы, еще резче выступившие на лице оттого, что на них блестела кровь. И спутанные волосы, свисающие сосульками. Я смотрел на него не более секунды. А потом бензовоз взревел, из выхлопной трубы вырвался сноп черного зловонного дыма, и цистерну передернуло со скрежетом: огромная машина напомнила мне ползучее чудовище, гигантскую сороконожку на мягких лапах, закованную в панцирь, изрыгающую дым и несущую в брюхе огонь, целое море огня. Колеса податливо вмяли в себя поребрик, неуклюже вильнул негнущийся хвост, чудовище выкатилось на дорогу и помчалось прочь, набирая скорость, сказочную скорость для такого неповоротливого гиганта.
