она учащает дыхание и пульс,
от нее болит левая сторона груди.
Она противоречит инстинкту самосохранения,
не знает притворства,
не понимает игры,
не ценит шуток.
Попытки вылить ее тогда,
когда тебя никто не видит,
не приводят ни к чему:
она от этого разгорается только сильней.
Из записной книжки Моргота. По всей видимости, принадлежит самому Морготу
Мы проснулись от грохота перед дверью и ругани Моргота: он был настолько пьян, что, скатившись с лестницы, не мог встать и перемежал матерную брань с жалобными стонами. Бублик поспешил зажечь свет.
- Моргот, тебе помочь? - спросил он почему-то шепотом.
Похоже, дверь Моргот открыл лбом, потому что она была распахнута настежь, а Моргот валялся на пороге.
- Идите вы все к чертовой матери! Навязались на мою шею… - проворчал он и снова жалобно застонал.
- Ты ушибся? - спросил Бублик тихо.
- Мля, а ты как думаешь?
- Давай я тебе помогу…
- Пошел к черту.
Моргот по-пластунски перелез через порог и начал подниматься. Это ему не удалось, и он сел на полу, покачиваясь из стороны в сторону.
- Ну? Что разлеглись? - угрюмо начал он. - А ну быстро всем встать!
Силя поднялся и потащил за собой одеяло, стараясь в него завернуться, - из открытой двери тянуло холодом.
- А? А остальных это не касается? - рявкнул Моргот, после чего и мы с Первуней вылезли из кроватей - ну что же сделаешь с пьяным Морготом? Не спорить же с ним, в самом деле.
- А Бублик? Куда Бублик свинтил? - Моргот пристально посмотрел на его кровать.
- Я здесь, - Бублик тщетно старался закрыть дверь, но ему мешала нога Моргота.
- Вот и иди сюда, чтоб я тебя видел. Значит, в школу вы не ходите, так?
- Не ходим, - вздохнул Первуня.
- И не собираетесь ходить, я правильно понимаю?
- Моргот, нас из школы сразу в интернат заберут, - сказал Силя. - Ты что, хочешь нас в интернат отдать?
- Я хочу, чтоб ты помолчал. Ты когда в последний раз книжку читал, а?
- Какую книжку? - удивился Силя.
- Обычную книжку. Которую читают.
- А я не умею читать, - Первуня снова вздохнул.
- Так ты еще и читать не умеешь? Бублик! Почему он читать до сих пор не умеет, а?
- Я не знаю…
- Вот чтоб завтра купил ему букварь, понял?
- Моргот, так денег же нету…
- Деньги - это грязные бумажки, тебе ясно?
- Да.
- Что тебе ясно?
- Что деньги - это грязные бумажки, - невозмутимо ответил Бублик. Мы довольно спокойно относились к пьяным выходкам Моргота.
- Молодец. Первуня, ты хотя бы буквы знаешь?
Первуня замотал головой.
- И чего ты тогда тут стоишь? А?
- Моргот, можно мы спать пойдем? - спросил Силя. - Ночь ведь…
- Не ной. Так я не понял, чего ты тут стоишь?
- Так ты же сам сказал… - Первуня распахнул глаза.
- Да? Я сам сказал? А ну-ка марш по кроватям! Быстро! И чтоб ни одного звука! Ни днем, ни ночью покоя нет!
Мы быстренько ретировались, пока Морготу не пришло в голову что-нибудь еще. Силя делал знаки Бублику, чтобы тот скорей погасил свет, но Бублик покачал головой и приложил палец к губам. Моргот снова попытался встать, но тут же опять растянулся на полу и долго лежал не шевелясь, сквозь зубы втягивая в себя воздух.
- Моргот, давай, - Бублик присел рядом с ним на корточки, - за меня хватайся.
- Больше мне делать нечего, - фыркнул тот, приподнимая голову. - А хавка есть какая-нибудь?
Бублик все же довел Моргота до кровати, снял с него кеды и притащил ему кусок хлеба с маслом, но Моргот уснул, так и не сумев его прожевать.
На следующее утро шел дождь, и мы остались дома - играть в настольный хоккей, который где-то раздобыл и починил Салех. Моргот проснулся поздно и, прежде чем встать, слабым голосом позвал:
- Бублик… Бублик, твою мать…
Бублик вскочил, махнул нам рукой, чтоб мы его подождали, и кинулся к двери в каморку.
- Чего? - спросил он, просовывая голову в щелку.
- Во-первых, прекратите орать… - Моргот вздохнул, прежде чем продолжить. - И сбегай за пивом.
- Так денег же нету, Моргот…
- В штанах у меня возьми сотню. И это… пожрать есть что-нибудь?
- Только булка осталась. Принести?
- Не надо. Возьми еще сотню, купи селедки, что ли… И картошки…
- Ты вчера еще сказал букварь Первуне купить, - язвительно вставил Бублик.
- Чего? Какой букварь?
- Ну букварь, чтоб он буквы учил.
- Бублик… - устало вздохнул Моргот. - Иди за пивом, а? Жрать нечего, какой букварь, на…
Когда Моргот в начале восьмого явился в «Оазис», Стася Серпенка уже ждала его за столиком возле стойки. Она была одета точно так же, как накануне, словно не ночевала дома. Ей не хватило ума даже на то, чтобы не смотреть пристально на вход, - каждому становилось ясно: она кого-то с нетерпением ждет. Моргот сделал невинное лицо - в конце концов, она сама сказала, что не успеет к семи. Его еще мучило похмелье, зато брюхо он набил перед выходом под завязку. Меньше всего ему хотелось водки - он не любил пить два дня подряд, но имидж требовал…
В кафе никого, кроме Стаси, не было: народ собирался попозже. Официантки скучали за соседним столом, уставившись в телевизор, висящий над стойкой, а бармен куда-то исчез.
- Я рад, что ты пришла, - Моргот подмигнул ей, усаживаясь напротив. - Взять тебе чего-нибудь?
Она улыбнулась смущенно:
- Можно. Я бы выпила сок.
Моргот щелкнул пальцами, когда увидел, что одна из официанток недовольно и нервно оглядывается в ожидании заказа, - та тут же поднялась, с грохотом отодвигая стул, и неторопливо направилась в их сторону.
- Девушке мартини с соком, без водки, - сказал ей Моргот, - и… пирожное какое-нибудь…
- У нас нет пирожных, - официантка зевнула.
- Не надо, не надо… Здесь все так дорого, - тихонько запротестовала Стася.
Моргот сдал в ломбард золотое кольцо, припрятанное в чемодане на черный день, и чувствовал себя зажиточным человеком.
- А что есть из сладкого? - спросил он у официантки.
- Мороженое и фруктовый десерт, - ответила та.
