Напасть на них в этот раз, правда, никто не отважился, тени остались тенями, а фрески – фресками. Видения, связанные со Смертью, одолели путешественников в том же самом месте – в тоннеле перед залом со стражами.
Но выстоять на этот раз оказалось немного проще.
– Почти выбрались, – сказал Гундихар, когда они увидели черные многорукие статуи и языки пламени, рвущиеся через дыру в полу. – Эти парни стали мне как родные после того, что мы увидели там, в глубине…
– Возможно, что и выбрались, но ты забыл о том, что снаружи нас ждет вовсе не толпа радостных союзников. – Саттия остановилась. – Предлагаю пока всем дальше не идти, а отправить разведку. Остальные подождут здесь. Сами понимаете, что в этом зале не так опасно… – голос девушки дрогнул, – по сравнению с другими помещениями Дома Смерти.
– А разведывать, конечно, отправишься ты? – уточнил Арон-Тис. – Что же, это разумно.
– Я тоже схожу, – заявил Олен.
Саттия глянула на него удивленно.
Устроились у самого выхода из зала, подальше от жутких статуй. Гундихар вынул из мешка сушеную рыбину и принялся невозмутимо чистить ее, бормоча, что только пива не хватает для полного счастья. Бенеш сел и прислонился спиной к стенке, алхимик вытащил колбочку с каким-то светящимся порошком и стал ее внимательно разглядывать. Оцилан лег и положил морду на лапы.
– Готова? – спросил Олен, избавившись от груза. – Тогда вперед.
Судя по тому, что проникавший в пирамиду свет был довольно слабым, до вечера осталось совсем немного. Разведчики осторожно прошли до самого выхода, тут девушка остановилась и прислушалась.
– Тихо, – сказала она после паузы. – Рядом с выходом точно никого, а вот издалека какое-то звяканье доносится.
Сделали еще два шага и выглянули из узкого входа, окаймленного зарослями «паутины».
Уходивший вниз склон холма был пуст, словно не случилось тут утром никого боя. Дальше торчали верхушки деревьев, покачивавшихся под ветром, блестело на горизонте море. Солнце висело низко-низко, до половины утонув в темных облаках. Его диск казался отлитым из темной меди.
Олен вдохнул полной грудью, и лишенный подземной затхлости воздух показался удивительно вкусным.
– Ага, а вот и наши друзья, – проговорила Саттия с враждебностью в голосе. – Ходят, как воры в чужом доме.
Пятеро чернокрылых шли тесной кучкой. За эфесы мечей они держались, точно утопающие – за соломинку, и постоянно озирались по сторонам. Судя по всему, воинам Харугота на Теносе было очень не по себе.
– Как бы нас не заметили, – прошептал Олен, когда стало ясно, что дозорные намерены обогнуть пирамиду.
– Не заметят, – проговорила Саттия, отступая. – В этом коридоре за локоть ничего не разглядишь.
Чернокрылые прошли в нескольких шагах. В проход, где замерли, прижавшись к стенке, разведчики, они заглянули, но спокойно потопали дальше.
– Вот видишь? – проговорила Саттия. – Дождемся ночи, затем выберемся и попробуем добраться до Дома Ничтожества. Проклятый Харугот. Как он только почувствовал, что ему угрожает опасность?
– На то он и маг, – вздохнул Олен, и они пошли обратно.
– Ну, что там снаружи? – встретил разведчиков вопросом Гундихар, успевший обглодать рыбину и сосредоточенно ковырявший в зубах.
– Жизнь, – ответила Саттия. – Бенеш, ты не забыл сочетание знаков Истинного Алфавита, что помогает роданам видеть во мраке? А то наружу мы выберемся только ночью, и трое слепых кутят, – она глянула на Арон-Тиса, – могут сильно помешать.
– Не забыл, да… – слабым голосом отозвался маг. – Вот отдохну немного и все… сделаю, да…
Время тянулось медленно, словно бессонная ночь. Рыжий спал, Бенеш дремал, Саттия точила меч, Арон-Тис все возился со своей колбой, заставляя порошок сиять сильнее или слабее. Проникавший через отверстие входа свет постепенно мерк, пламя, вздымавшееся из дыры в полу, меняло цвета.
Стражи высились у стен, неподвижные и молчаливые.
– Пожалуй, пора, – проговорила девушка, когда снаружи окончательно стемнело. Одним текучим движением вскочила на ноги. – Бенеш, за дело.
– Э… конечно. – Маг поднялся, захрустел пальцами, разминая руки. – Давай, Олен, начнем с тебя. Закрывай глаза.
– Конечно.
Холодный палец коснулся лба, заскользил по коже. От него заструилась щекотка, поползла вниз, к бровям. Когда проникла в глаза, на миг стало больно, словно в каждый зрачок вонзили по тонкой игле.
– Все, готово, – и Бенеш зашаркал в ту сторону, где позвякивал какими-то стекляшками Арон-Тис.
Олен открыл глаза, переждал вспышку головной боли. Темнота в проходе обратилась в сумрак, так что даже удалось разглядеть шевелящиеся снаружи «усы» паутины.
– А ты уверен, что на меня это подействует? – с сомнением в голосе осведомился алхимик.
– Само собой, – и маг принялся чертить вспыхивавшие тусклым белым огнем символы на лбу гоблина.
Саттия скользнула к выходу из пирамиды, выглянула наружу и замерла в полной неподвижности. Потом обернулась и поманила спутников за собой. Рыжий зевнул, мягко клацнули его зубы.
– Пошли, – сказал Олен, подпрыгивая, чтобы проверить, не брякнет ли на ходу что-нибудь в поклаже.
– Пошли, – согласился гном. – Если кто зашумит – тому я сам… ну, сделаю что-то очень нехорошее.
Ночь встретила свежим прохладным ветром, запахом мокрой листвы и далеким рокотом волн.
– Двинемся вслед дозорным и обойдем Дом Смерти с севера, – прошептала Саттия. – За мной.
Она шагала совершенно бесшумно, словно не шла, а скользила. Олен использовал охотничий шаг, которым привык подкрадываться к чуткой птице. Рыжего вовсе не было видно и слышно, а вот с остальными дело обстояло хуже – Бенеш спотыкался, Арон-Тис погромыхивал запрятанными в мешок флаконами, а Гундихар сопел, точно задремавший буйвол.
Пирамида высилась рядом, подобно диковинному айсбергу из черного льда.
Затем она осталась позади, открылся второй, если считать с запада, храм – острые изломанные силуэты, фрагменты стен, что-то, напоминающее кривую башню. Возникло чувство, что все это живое, способно двигаться и просто замерло, ожидая, когда жертва подойдет ближе…
При взгляде на святилище уттарнов магическое зрение почему-то отказало. Олен, как ни старался, не смог разглядеть подножие храма, окутанное непроницаемым мраком.
– Дом Охоты, – прошептала Саттия еле слышно. – Обойдем его стороной.
Заложили дугу и пошли по самому краю уходившего к берегу откоса, довольно крутого и каменистого. И вот тут Бенеш споткнулся еще раз, из-под его ноги полетел камушек, с негромким стуком поскакал вниз, к морю. Затем тихонько булькнул, уйдя в воду, и стало тихо.
Саттия замерла, за ней остановились остальные.
