Ну и что будет, если он встретит бера? Бер его убьет, и этим все кончится. Быстро. И ничего с этим поделать нельзя: ни убежать, ни защититься. Так что, сколько ни готовься к встрече, это не поможет. Берендей приподнялся, но рука дрогнула, и замок полетел вниз. Он выругался про себя: у стены снега намело выше колена, пришлось шарить в сугробе в поисках замка. Хорошо, что он успел заметить, куда замок падал, иначе можно было спокойно дожидаться весны.
Закрыв окна по восточной и северной сторонам, Берендей подошел к Юлькиной комнате. На крыльце, которое вело на веранду, горела лампочка, и на снег падала отчетливая тень: большая, очертаниями напоминавшая зверя. Берендей прижался к стене и перестал дышать. А потом вспомнил, что на крыльце стоит ватрушка, на которой сегодня утром катались с горки Андрей и девчонки. Он стиснул кулаки - да что же это такое! Отец не учил его ничего не бояться: он учил его преодолевать страх. Страх не должен влиять на поступки, нельзя под действием страха принимать решения.
Берендей закрыл Юлькино окно и подошел к окну веранды.
- Егор, - услышал он Юлькин голос на заднем крыльце.
Он обошел веранду и сердито спросил:
- Зачем ты вышла?
- Я просто тут постою. Я смогу сразу спрятаться за дверь, ты не бойся.
- Юлька. Уйди. Пожалуйста. Медведь ходит бесшумно. Совершенно бесшумно, ты понимаешь, о чем я говорю?
Он снова чуть не назвал его бером.
- Да, понимаю. Но я все равно тут постою.
Берендей недовольно покачал головой, но страх прошел: перестали дрожать руки и мерещиться тени. Он не сумел встретить ночь один на один и теперь поминутно заглядывал за угол, чтобы увидеть Юльку на крыльце. Но дело пошло быстрей. Когда щелкнул последний замок, Берендей постарался не бежать к крыльцу. Юлька скользнула в дом перед ним.
- А теперь еще водки, - улыбнулась Антонина Алексеевна. И улыбка ее была скорей радостной, чем ироничной.
- Двери заперты? - спросил Берендей, усаживаясь за стол рядом с Юлькой.
- Да, и жалюзи наверху я тоже закрыла.
Берендей разлил водку и поднял рюмку.
- А теперь выпьем за знакомство, - предложила Юлькина мама, - хватит поминок и страхов.
Берендей кивнул. Наверное, это было его лучшее знакомство за всю жизнь. Он покосился на Юльку и был готов поверить, что и она считает так же.
Людмила и Юлька ушли шептаться в Юлькину комнату.
- Девчонкам надо поболтать, - Антонина Алексеевна подмигнула Берендею, - они, считай, пять дней не виделись.
- Почему? - Берендей был пьян, и ему это не нравилось.
- Ну, потому что они не могли остаться наедине и поговорить. Это все равно, что не видеться. Для них. Слушай, я не спрашивала тебя, мне как-то неудобно было… А как ты здесь очутился? Я ведь с самого начала знала, что ты тут случайно, мне Игорь Николаевич еще вчера вечером рассказал про какого-то неизвестного Егора. Я, признаться, очень боялась. Но посмотрела на тебя - оказалось, ты хороший парень.
- А я все удивлялся, почему вы не выгнали меня сразу.
- С чего это я должна была тебя сразу выгнать?
- Я… проходимец. А у вас приличная семья, хорошие друзья…
- Проходимец? А я бы сказала по-другому: «путник». Правда, совсем по-другому звучит? А смысл, между прочим, одинаковый. По-моему, впустить в дом путника - это нормально. Ты бы впустил путника?
- Да.
- Вот поэтому мне и в голову не приходило тебя выгонять. И все же, как ты здесь оказался?
Берендей вздохнул. Хмель развязывал ему язык, и он запросто мог болтнуть лишнего.
- Хорошо. Вам я расскажу. Только не говорите об этом Юльке. Обещаете?
- Обещаю.
- Я обходил лес - я часто обхожу лес. Вот этот лес, который за окном кухни. Он кончается здесь, а начинается около моего дома, километров семнадцать отсюда по дороге. И за мной кто-то погнался, я не видел, кто: я просто убегал. И добежал до вашего дома. Кстати, я и ватником вашим без спросу пользуюсь, потому что свой скинул в лесу.
- Ватниками здесь все без спросу пользуются. Ну и…?
- Когда вышел из леса, увидел ребят и салют. Хотел напроситься в компанию, но никто не заметил, что я со стороны пришел. Наверное, потому что в свитере был. Вот и все.
- Слушай, так сколько же ты пробежал?
- Километров десять.
- Ты можешь пробежать десять километров по снегу? В лесу?
«Ну вот, - подумал Берендей, - уже начал болтать лишнее».
- Могу. Я с детства в лесу живу.
Она восхищенно покачала головой:
- Это здорово… Ты думаешь, за тобой гнался медведь?
- Вообще-то я сомневаюсь. Я ведь его не видел, только слышал. Дело в том, что человек не может бежать быстрей медведя. А я, выходит, бежал быстрей.
Он снова чуть не назвал его бером.
- Выходит. Ты спать еще не собираешься?
- Да нет, - Берендей смутился. - Можно мне у вас помыться? Я… покойника тащил, мне до сих пор кажется, что он… Что от меня мертвецом пахнет.
- Мог бы не спрашивать. А я пойду спать. Когда молодой была, как Юлька, могла ночь напролет гулять. А сейчас уже не могу.
Она поднялась и потянулась.
- Там полотенца висят, любое бери, я чистые повесила.
Берендей кивнул.
- Ну что, спокойной ночи? - она улыбнулась. Как будто потрепала его по волосам.
- Спокойной ночи, - ответил он.
Берендей зашел в ванную и хотел открыть воду, когда услышал за перегородкой отчетливые голоса.
- Да ты что? С ума сошла? Ты видела, во что он одет? - это явно говорила Людмила.
Берендей замер. Надо было немедленно включить воду, за шумом воды он не услышит их голосов. Но рука не желала этого делать.
- Ну и во что?
- У него джинсы за пятьсот рублей, и свитер, небось, самовяз.
- Людка, таких джинсов не бывает.
- Ага, ты слишком хорошо живешь, поэтому не знаешь. На любом вещевом рынке.
- А самовяз сейчас в моде, между прочим.
- Он в моде, когда тебе его за пять тысяч под заказ связали. А когда бабушка три старых распустила и новый сделала, это, прости меня, совсем другое.
- Людка, ты говоришь такую ерунду! Ну при чем здесь деньги! Ну при чем здесь стоимость одежды!
- А он и как мужик мне не нравится. Мне нравятся брутальные мужчины. Вроде Ивана, царство ему небесное.
- Это Иван брутальный? Да он в жизни сам копейки не заработал.
- А при чем здесь деньги? Я про внешность говорю. А зарабатывать ему и не надо, у его папаши денег на десять жизней накоплено.
