- Был такой народ когда-то. Говорят, они умели превращаться в медведей.
- А почему этот называл тебя берендеем?
- Прозвище такое, - Берендей пожал плечами. А парень, оказывается, все слышал. - Ты лучше скажи, что ты здесь делал?
- Я за Юлькой приехал, - Андрей вскинул голову и глянул Берендею в глаза.
Берендей усмехнулся:
- Юльку я в пять часов посадил на электричку.
- Что, до пяти управился? - глаза Андрея презрительно сузились, и верхняя губа приподнялась презрительно.
Берендей растерялся сперва - он не ожидал от парня ничего подобного. Растерялся и обиделся. А потом - задохнулся от злости. Отец говорил, что за некоторые слова просто бьют по морде, сразу и безо всяких объяснений. Наверно, это были именно такие слова, потому что по морде дать очень хотелось. И вышвырнуть из дома хорошим пинком. Берендей глянул на ободранные и запекшиеся уже костяшки пальцев. Это же мальчишка… Он только что плакал от испуга…
- Я бы вышвырнул тебя отсюда за такие слова, - сказал Берендей, глубоко вдохнув. - Подумай, что бы ты сделал через пять минут…
Андрей хотел вскочить и выкрикнуть что-то гордое или оскорбительное, судя по его лицу. Но потом вдруг сник, опустил плечи и уткнулся взглядом в стол.
- А ты, я полагаю, приехал говорить со мной как мужчина с мужчиной? - спросил Берендей, еще не вполне справившись со злостью.
Он первый раз оказался в подобном положении: еще никогда в жизни ему не приходилось претендовать на девушку одновременно с кем-то. А то, что Андрей именно претендует на Юльку, Берендей догадался сразу. Иначе чего бы тот помчался темным зимним вечером на край света? И Берендею это соперничество неожиданно понравилось. Он не был азартен и честолюбив, он никогда не стремился к победе над другими. А тут непременно захотелось доказать свое превосходство, свое право на Юльку. Возможно потому, что он сам до сих пор в этом праве сомневался. Жаль только, что соперник попался хлипкий…
Андрей поднял глаза, и злость в них смешалась со страхом. Берендей подумал, что поставил его не в самое выгодное положение: некрасиво вести такие разговоры с позиции силы.
- Да, я приехал именно для этого, - ответил наконец Андрей, - только не думай, что я собираюсь с тобой драться. А судя по твоему лицу, ты именно так привык выяснять отношения.
- Драться с тобой я бы не стал, - усмехнулся Берендей. Получилось высокомерно.
- Ты можешь презирать меня за то, что я не решаю проблем при помощи физической силы. Это свойственно людям твоего круга, а не моего.
Вот, значит, как. Со свиным рылом да в калашный ряд…
- Нельзя ли поконкретней? Что ты называешь своим кругом, а что - моим?
- Твой круг - это быдло с низким уровнем культуры.
Берендей вздохнул. Сначала накладывается запрет на рукоприкладство, а потом в ход идут прямые оскорбления.
- Я полагаю, последняя фраза как раз демонстрирует твой высокий уровень культуры? Выбирай выражения. Осторожней выбирай.
- Да? А иначе ты вышвырнешь меня на улицу?
- Нет. Я могу не сдержаться. Я сказал, что не буду с тобой драться, но не говорил, что не трону тебя пальцем. Расскажи мне, как должен реагировать человек твоего круга на оскорбление?
- Когда-то люди моего круга за оскорбление вызывали обидчика на дуэль.
- Высоко летаешь, - усмехнулся Берендей. - А сейчас? Что сделаешь ты, если я сейчас ударю тебя по щеке? Не больно, а так, чтобы обидеть.
Андрей растерялся.
- На дуэль меня вызовешь? - безжалостно продолжил Берендей. - И на чем предложишь драться? У меня две двустволки есть. Я белку в глаз бью с тридцати метров. Я даже согласен так: я с двадцати метров, а ты - с десяти. И твой выстрел первый.
- Да ты испугаешься! - неуверенно усмехнулся Андрей.
- Я - нет. А ты?
- И я - нет! - Андрей побледнел.
- Тогда пошли, - Берендей поднялся.
- Куда?
- Я тебя вызываю. Перчатки у меня только рабочие, не станем оскорблять сие действо бытовыми подробностями.
- Как… вызываешь?
Берендей зашел в комнату отца и вернулся в кухню с обоими ружьями.
- А вот так. За быдло. И еще за одну… твою фразу.
- Ты не можешь меня вызвать! - нашелся Андрей. - Вызвать меня может только человек моего круга!
- Э, нет. Это запрещенный прием. Ты вообще не оставляешь мне возможностей для защиты чести. Тут либо - либо. Ты отказываешься выяснять отношения при помощи физической силы. Я предлагаю способ, приемлемый для тебя, и ты снова отказываешься. Или я вообще не имею права защититься?
- Если ты меня вызываешь, то у меня есть право выбора оружия! - уцепился Андрей за последнюю соломинку.
- Отлично. Выбирай: с ремешком или без? - Берендей протянул ему обе двустволки.
Ему было весело. Он едва не смеялся, глядя на то, как Андрей трусит. Не верит еще, что это на полном серьезе, но все равно трусит.
- С ремешком… - уныло ответил Андрей и протянул руку к двустволке Михалыча.
- Держи крепче, - Берендей сунул ему ружье.
Но Андрей не удержал его в руке, и двустволка с грохотом упала на пол. Берендей глянул на него недовольно и покачал головой.
- А ты не думаешь, что я и вправду тебя застрелю? - спросил Андрей.
Пусть считает, что это серьезно. Пусть доказывает, что имеет право на Юльку. А иначе получается совсем кисло.
- Я бы не предлагал стреляться, если бы не думал об этом. Более того, я даже не сомневаюсь в том, что ты будешь в меня стрелять. Потому что если ты не убьешь меня, я убью тебя. А в этом ты можешь быть уверен. Я и с пятидесяти метров в тебя попаду, не то что с двадцати. Конечно, убойная сила не та, но тебе хватит. Пошли.
Разумеется, с пятидесяти метров из двустволки он бы точно промахнулся, слишком большой разброс, но Андрею знать об этом было необязательно. Берендей решительно открыл дверь, Андрей поднял ружье с пола и поплелся за ним, но по дороге вспомнил:
- А секунданты?
- Перебьемся. Не будем превращать это в фарс. Или тебе нужны зрители?
- Нет, но… Если я тебя убью, что я буду дальше делать?
- Ну, это твои проблемы. Закопаешь труп где-нибудь в лесу. На медведя свалишь. Только ты сначала меня убей.
Они спустились с крыльца.
- Да тут темно, - разочарованно протянул Андрей.
- А я сейчас фонарь включу, - улыбнулся Берендей.
- Ты что, на полном серьезе собрался стреляться? - Андрей остановился около крыльца.
- А ты как думаешь? Ты же приехал говорить со мной по-мужски. Вот и говори. Или, по-твоему, мужской разговор - это взаимные оскорбления?
